Манаус

Но там, на берегах Напо, в перуанских джунглях, он осознал, что другого пути в жизни, кроме как путь борьбы, у него не осталось. И пусть его товарищ Говард, возможно, был более способным и образованным, и более подходил на роль лидера, но то, что он оставался чужим, иностранцем, на тех землях, его смешной акцент и весь вид его: высокий, нескладный, рыжий – закрывали ему путь, потому что тем людям, прежде всего, нужен был вожак, которого бы они боялись и уважали.

Вся армия пребывала в состоянии более грустном, чем воодушевленном, более озабоченном, чем оптимистичном, но все же продолжила свое продвижение вперед, пока Себастьян, «Тот, кто с трубкой», не указал, что они уже пересекли границу новой фактории. Аркимедес решил атаковать утром следующего дня, используя тот способ, что применил Юсуфаки, когда напал на индейскую деревушку. Разделил людей на две группы: одна группа должна была пройти через лес, и этими людьми руководил он сам, другая должна была атаковать со стороны реки, и ей командовал Говард.

Среди его людей нашелся один, кто когда-то работал на этой фактории и прекрасно знал все дороги и тропы вокруг – он и повел их через лес. Ночью подошли к лагерю как можно ближе, и как только темнота начала редеть и небо слегка посветлело, но солнце еще не поднялось над горизонтом, Аркимедес отдал приказ атаковать.

Через пятнадцать минут они уже овладели лагерем, из потерь было двое легкораненых. Среди людей Араньи – пятеро убитых, а остальные в нижнем белье, некоторые же и совсем голые, были связаны и валялись у столба на центральной площади.

«Северянин» повторил свою речь перед собравшимися работниками фактории, но в этот раз слова его звучали с большей убедительностью и силой, воодушевленный второй победой и пониманием того, что люди Араньи вовсе не непобедимы, а вполне уязвимы, и вот они валяются в грязи, и жизнь их целиком и полностью зависит от решения тех, кого они столько времени мучили. Арсенал восставших также увеличился за счет захваченного оружия и боеприпасов. Аркимедес раздал оружие среди тех, кто пришел с ним, в чьей верности он теперь не сомневался. И ожидал какое решение примут те, кого они освободили. Более половины присоединились к нему даже не раздумывая, они были счастливы такому повороту в своей жизни и обнимали спасителей. Что касается людей Араньи, то он приказал казнить их сразу же, но без жестокой расправы, как в прошлый раз. Приучать своих людей к зверствам не входило в его планы, да это и не привело бы ни к чему хорошему. Он прекрасно понимал и обсудил с «Гринго», что, начиная с этого момента, их основной проблемой будет поддержание дисциплины среди людей потерявших всякую надежду, что можно назвать сборищем, но вдруг получивших долгожданную свободу, похищенную у них много лет назад.

Когда начали казнить охранников, выстрелом в затылок, чтобы не тратить время и не расходовать много патронов, некоторые из работников начали просить пощады для одного типа крепкого сложения и грозного вида, которого все звали «Тигром». Говорили, что хоть он и служил в охранниках, но всегда проявлял человеческое отношение и милосердие и неоднократно вставал на сторону работников, не позволяя наказывать их и даже казнить.

Аркимедес посоветовался с Говардом, и оба усмотрели в этом возможность придать всему предприятию некий благородный вид, превратив во что-то более значимое, чем просто ярость выпущенных, наконец-то, на свободу людей. Решено было разыграть спектакль, нечто вроде судебного заседания, где они двое, Клаудия, Леон-колумбиец, «Тот, кто с трубкой» и негр «Мартинико» выступили бы в качестве судей и назначили бы тех, кто выступал бы со стороны обвинения и со стороны защиты.

Суд получился на редкость зрелищным и все, за исключением, может быть, их самих, подошли к проведению этого мероприятия самым серьезным образом.

Судьи заняли места за большим столом, что вынесли на центральную площадь поселка, а зрители и свидетели собрались вокруг. В этом лагере стояла хижина, похожая на ту, какая была в поселке на берегах Курикуриари, где жили женщины, они также присутствовали на заседании, с интересом следя за тем, как развиваются события.

Тот, которого звали «Тигром», вел себя спокойно, признаков страха не выказывал, казалось, что происходящее вокруг не вызывало у него особенного интереса, словно был уверен, что происходящее – лишь отсрочка неминуемой казни. Он встал в центре, а все, кто хотел выступить, выходили вперед и перечисляли случаи, когда он помог избежать наказания.

Потом вышли три или четыре пеона, потребовавшие его смерти. Один из них, задрав край рубахи, показал на спине следы от кнута, что остались после того, как «Тигр» высек его. Аркимедес, выступавший от лица всех судей, обратился к охраннику, для которого обстоятельства начали принимать угрожающий оборот.

– Что скажешь на это? – спросил он. – Там около тридцати шрамов, на спине у этого человека.

Охранник замялся с ответом, словно вначале он и не собирался ничего говорить, но потом, все-таки, пересилил себя и произнес: