Мангуп

— Думаешь, испорчу? — Князь поглядывает исподлобья, пока высыпает кусочки золота из коробки на верстак. Выбирает те, что пойдут в дело. Браслет раскладывает ровнее, разбирает там, где звенья погнулись от его рук, отделяет сломанный замок щипцами из свертка. Кажется, что улыбка сама находит губы, когда руки занимаются любимым делом. Вскоре на браслете появляются новые бусины взамен тех, что потерялись, — среди запасов обнаруживаются похожие.

— Нравится?

Могло показаться, что Алексей очень увлечен и не обращает внимания на то, что происходит вокруг. Но это не так. Он видит расслабленную позу, замечает, как теплеет взгляд. Да и спрашивает вовсе не про браслет, который лежит готовый под руками. Успел приладить застежку.

— Да. — Титай возвращается мыслями в кузницу. Еще не отводя взгляда от окна, он понимает, о чем спрашивает Алексей, и отвечает именно на этот вопрос. Но потом смотрит на верстак. Брови коротко приподнимаются. Он тянет руку к браслету, подносит вещицу поближе. Вертит, разглядывая звенья. Как новые.

— Никогда бы не подумал, что князь работает в кузнице… Спасибо. Чего еще я о тебе не знаю?

— Хм… Да практически ничего не знаешь. — Алексей снова светло улыбается. — Ты ведь узнавал то, что считается «полезным». Вряд ли мои друзья за морем сочтут эти умения важными. Это… Просто увлечение.

Тут он лукавит. Даже Титай прекрасно понимает: если князь знает кузнечное дело и сам способен сделать не только украшение, но и, допустим, оружие, то этот город не взять никому. За правителя-мудреца будут сражаться. За правителя-полководца будут умирать. Но за правителя, ведущего в бой и готовящего к бою, станут биться на жизнь, а не на смерть. И Алексей подтверждает его догадку:

— Но если тебе любопытно, то можешь спросить Асеня о его мече. Это тот, лохматый и ростом пониже Хвитана. — Алексей так забавно изобразил жестами прическу Алеса, что Титай невольно рассмеялся, увлеченный дурачеством.

— И Хвитану меч делал ты?

— Нет. Я кую оружие только для своих лучших воинов, командиров-сотников. Их потому так и прозвали: Десять княжеских Мечей. Они мое оружие, что для воина в древности было дороже всего. И такой подарок каждый из них получает, когда приступает к службе. А Хвитан — подчиненный Алеса, он не командир.

Удивление Титая растет с каждым словом. У Алексея свое деление войск, о котором не знает никто из врагов. И он расставляет командиров, как игрушечных солдатиков, привязывая их к себе сердцем. Легко представить, сколь велика преданность воина, который каждую минуту боя помнит, чьи руки создали оружие, спасающее жизнь ему и его людям.

— А кто он такой, Хвитан? Как попал к тебе на службу? Он белый и волосами, и кожей. Таких обычно избегают[13].

— Он был рабом. Длинным, тощим и похожим на умертвие. За пару лет набрал вес, силу. Со временем дослужился до уважаемой должности.

Пользуясь задумчивостью Титая, Алексей подхватывает его ногу, заставляя усесться на столе, ставит ее себе на колено и возвращает на место браслет.

— Айташ сказал, что эта вещь была украшением твоей матери. — Алексей оглаживает лодыжку рядом с браслетом бережно и мягко. — Не расскажешь его историю?

Князь пробирается под самую кожу, трогает за живое смехом и историями, дурачеством и мастерством. Прикосновением теплых пальцев, грубоватых для того, кто должен сидеть во дворце. Теперь понятно, почему они такие. Теперь понятно, что ничего общего с самодовольным аристократом, развалившимся на подушках из турецких тканей, в этом человеке нет.

Он обманывает тех, кто хочет быть обманутым. А наедине вот бьет напролом искренностью — и пробивает. Пошатнуться в желании отступить, остаться на месте. Задохнуться от прямого взгляда светлых глаз, отвести собственный. Ну куда ты лезешь, князь? Зачем это тебе? А отказать уже язык не повернется.