Мао Цзэдун

Начавшаяся незадолго до совещания чистка в результате приняла невиданные масштабы. Несмотря на неоднократные попытки ввести ее в контролируемое отделами политической безопасности русло, необразованные, часто неграмотные чиновники местных комиссий по чистке обрели прямо-таки безграничную власть. Смерть приходила к людям без всякого предупреждения. Инспектор ЦК КПК сообщал:

«Те, кто выражал недовольство политикой партии во сне, кто не хотел нести транспаранты с лозунгами, держался в стороне от массовых шествий или не являлся на партийные собрания… арестовывались как агенты «АБ-туаней». Население пребывало в таком страхе, что многие отказывались от предлагаемой новой работы даже в тех случаях, когда их ждало повышение — риск быть обвиненным в пособничестве АБ-туаням для новичка всегда выше… В разгар чистки опасность представлял даже обычный разговор с собеседником. Простые члены партии часто не ходили на собрания, если на них не присутствовал какой-нибудь высокий чин, который мог бы потом подтвердить, что именно говорили и слушали присутствовавшие.

Во второй половине лета отдел политической безопасности провинции Цзянси внес предложение об аресте каждого зажиточного крестьянина с целью выяснения его принадлежности к «АБ-туаням». Работники отдела прямо говорили о том, что лучше расстрелять сотню невиновных, чем оставить на свободе одного злодея… Партийные и революционные органы были абсолютно вольны арестовывать, допрашивать, выносить и приводить в исполнение приговоры. Преданность делу революции доказывалась лишь активным участием в объявленной на «АБ-туаней» охоте».

Когда допрашиваемых начинали пытать с целью получить от них детали организации агентурной сети, большинство называли своих знакомых либо пытались вспомнить фамилии партийных чиновников. Чтобы хоть как-то обезопасить себя от наветов, последние глубоко в столы прятали нагрудные значки со своими именами.

В ходе третьей кампании Чан Кайши у партийных следователей уже не оставалось времени для допросов. Некоторые части Красной армии объявляли своеобразную перекличку: признавшимся в принадлежности к «АБ-туаням» гарантировалось прощение, отрицавшие свою с ними связь подлежали расстрелу.

В июле подразделения 20-й армии, которые после футяньских событий ушли в Юнъян, получили срочный приказ вернуться в базовый лагерь, чтобы дать отпор наступавшим отрядам Чан Кайши. 23-го числа у Пинаньчжая, в тридцати пяти километрах от Юйду, они соединились с частями Мао. Их командир Цзэн Бинцюнь, поддерживавший связь с Центральным Бюро, был уверен в том, что политическая буря миновала его подчиненных. Но вскоре прибывших разоружили, а командиров, в том числе и самого Цзэн Бинцюня, арестовали; рядовых бойцов перевели в другие части. Через несколько часов 20-я армия просто перестала существовать. Никогда больше в вооруженных силах нового Китая не звучало ее наименование.

Месяцем позже военный трибунал под председательством Мао объявил перед многотысячной толпой в городе Байша смертный приговор Ли Вэньлиню, Цзэн Бинцюню и трем его офицерам.

Об общем количестве казненных в ходе продолжавшейся все лето и начало осени 1931 года чистки можно только догадываться. Ее жертвами пали четыреста военнослужащих 20-й армии и сотни бойцов и командиров 35-й армии, набранной из жителей Цзянси. А ведь были и другие подразделения. Только в трех уездах из имевшихся в Цзянси двадцати провинциальная партийная организация лишилась трех тысяч четырехсот своих членов. В сентябре инспектор ЦК КПК сообщал в центр, что «девяносто пять процентов ответственных работников парткомов и Лиги молодежи юго-западных районов Цзянси признались в связях с «АБ-туанями». Те из современных китайских историков, кто располагает более или менее объективной информацией, называют цифру в «несколько десятков тысяч» человек.

Ближе к концу года, когда сомкнутое националистами вокруг Красной армии кольцо окружения начало ослабевать, кампания чистки пошла на убыль, и первые роли в ней играл уже не Мао. В декабре он прилагал все усилия для обеспечения более действенного глобального контроля и составил «Временную процедуру учреждения юридических органов и рассмотрения дел контрреволюционеров». Цель — «защита прав трудового народа». Документ лишал чиновников низшего ранга права выносить приговоры, предусматривал возможность апелляций и запрещал применение пыток. В отсутствие других новые правила получили широкое одобрение, хотя и содержали множество туманных формулировок и лазеек. Они четко определяли, что решающим фактором для вынесения решения о наказании виновного служит его классовое происхождение. Этому принципу была суждена долгая жизнь. Землевладельцы, зажиточные крестьяне и другие «социально опасные последыши капитализма» заслуживали смерти; «дети трудового народа» получали шанс начать новую жизнь.

В январе 1932 года из Шанхая в качестве секретаря Центрального Бюро приехал Чжоу Эньлай. На повестке дня впервые официально встает вопрос о масштабах и методах чистки: