Мао Цзэдун

На фоне этих перемен Ван Мин, Бо Гу и остальные «возвращенцы» начали активную кампанию по подрыву полномочий и авторитета Мао. Уже в конце августа центр издал объемистую и грубую по стилю директиву, где обвинял Мао (без упоминания имени) в непрочности его классовой позиции, игнорировании инструкций руководства, неспособности расширить сферу влияния «красной зоны» и «партизанщине». Полученная в октябре директива вызвала у Мао недоумение и досаду. Вместе со своими коллегами он не только успешно отразил все атаки десятикратно превосходивших сил противника, он еще хорошо помнил, как «возвращенцы» критиковали Ли Лисаня за его неприятие партизанской войны. К тому же нельзя было сбрасывать со счетов и высокую оценку, которую дал действиям Мао Коминтерн.

Для сидевшего в Шанхае Бо Гу все это не имело никакого значения. Осенью его волновали не вопросы теории, а суровая практика.

В середине октября он неохотно дал согласие на то, чтобы Мао сохранил за собой пост секретаря ЦК (занятый им в мае) до возвращения Чжоу Эньлая, но категорически отказывался продвинуть по партийной лестнице нескольких сторонников непокорного хунаньца. На последовавшую вскоре из Цзянси просьбу прислать члена Политбюро, чтобы возглавить новое советское правительство, Бо предложил занять этот пост самому Мао. Иными словами, его выталкивали наверх, лишая тем самым широкой поддержки и влияния, которыми он пользовался в армии. Предлагаемая должность, безусловно, почетна, но от административной скуки у Мао ломило зубы. В начале ноября произошло знаменательное событие: партийная конференция «красной зоны». Она упразднила возглавляемый Мао Главный фронтовой комитет и объявила о создании вместо него Революционного военного совета под руководством Чжу Дэ, куда Мао входил лишь одним из двенадцати членов. Конференция, вновь не упоминая имен, критиковала его за «голый эмпиризм», означавший излишний упор на практические цели в ущерб политике партии.

Двумя днями позже, 7 ноября, в годовщину российской революции, шестьсот делегатов из Цзянси и прилегающих к «красной зоне» районов собрались в деревне Епин, неподалеку от Жуйцзиня, чтобы провозгласить образование Китайской Советской Республики. Церемония проходила на территории поместья рода Се (клановое имя всех обитателей деревни), под сенью древних камфорных деревьев, многим из которых было более тысячи лет. Между массивными, покрытыми блестящим лаком колоннами рояли флаги с серпом и молотом. После парада войск Красной армии под грохот фейерверков началось факельное шествие. «С этого момента, — громко объявил Мао, — на территории Китая существуют два совершенно различных государства. Одно — так называемая Республика Китай — является орудием мирового империализма. Другое — Китайская Советская Республика — государство широких масс угнетавшихся в прошлом тружеников и солдат. Его знамя символизирует конец господства империализма, уничтожение имущих классов и свержение милитаристского гоминьдановского правительства. За нами — мир и объединение всей страны!»

Первый Всекитайский съезд советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, так назывался тогда созданный коммунистами парламент, объявил Жуйцзинь столицей двадцати «красных» уездов, вошедших в состав новой Советской Республики, а также назначил Мао Цзэдуна главой государства и правительства.

В человеке непосвященном этот пост мог бы вызвать чувство зависти. Должность формально наделяла Мао самым высоким в его предшествующей жизни статусом. Коминтерн неоднозначно дал понять, сколь важное значение он придаст появлению нового «государства». Однако в памяти Мао были достаточно свежи все попытки поставить его под контроль или хотя бы нейтрализовать: намерение Чжоу Эньлая отослать в июле 1927 года своего коллегу в Сычуань или стремление Ли Лисаня заставить в 1929-м опытного политработника уйти из армии. Иллюзий относительно сути происходящего у Мао не было. Конечно, теперь он стал слишком заметной фигурой, чтобы быть небрежно отброшенным в сторону «возвращенцами» Ван Мина, ощущавшими за своими спинами поддержку Кремля. Однако возможность мягко отстранить его от принятия важнейших решений, отрезать корни, питавшие власть, у них все еще оставалась.

И последствия не заставили себя ждать.

В январе Чжоу Эньлай, заменив Мао на посту секретаря Центрального Бюро, призвал осуществить новую попытку захвата одного из городов — с прежней целью «добиться первоначально победы в одной или нескольких провинциях».