Мао Цзэдун

Любивший бросаться в крайности Мао обладал удивительным даром предвидения, твердыми убеждениями и неизбывной уверенностью в собственных силах. Ему были присущи тонкая организация мышления и безошибочная интуиция. Склонив на свою сторону Чжоу в Жуйцзине, он безостановочно пытался закрепить успех, раз за разом ставя более молодого коллегу перед свершившимся фактом — по мере того как отряды Линь Бяо углублялись в Фуцзянь, в направлении прямо противоположном предписанному. Постепенно Мао возвращал себе свободу маневра, которой так хотели лишить его «возвращенцы».

Первой целью группировки Линь Бяо был Лунъянь, расположенный на полпути от границ Цзянси до побережья Фуцзяни. Места эти Мао хорошо знал: зимой 1929 года там проходила партийная конференция. 10 апреля войска разогнали два оборонявших город полка и захватили семьсот пленных. Десятью днями позже пал Чжанчжоу, первый крупный город, куда вступили отряды Красной армии после сдачи Цзиани.

Мао ликовал. Участники боевого похода помнили, как в выцветшей армейской фуражке с пятиконечной звездой въехал он в город на белом коне. В посланной на следующий день Чжоу Эньлаю телеграмме Мао описывал восторг местных жителей, «со всех ног бросившихся навстречу нашим бойцам». Чжанчжоу был богатым трофеем: важный центр торговли с населением более пятидесяти тысяч, расположенный всего в восьмидесяти километрах от Амоя. Добыча состояла из полумиллиона долларов наличными, вооружения и боеприпасов, двух аэропланов (к сожалению, коммунисты не знали, как ими пользоваться) и имевших, пожалуй, наибольшую для Мао ценность книг школьной библиотеки. Для их отправки в Жуйцзинь бойцы реквизировали грузовик.

Новость вызвала у Бо Гу крайнее недовольство.

Детальная информация о фуцзяньском походе вызвала в Шанхае бурю негодования. Гневные нападки обрушились не только на голову Мао, осмелившегося сорвать тщательно разработанные центром планы продвижения на север; самой резкой критике подверглось все Центральное Бюро, допустившее столь грубое нарушение дисциплины.

Члены Бюро были вынуждены покаяться. На заседании, состоявшемся 11 мая под председательством Чжоу Эньлая (Мао в то время все еще оставался в Чжанчжоу), Бюро в муках партийной совести признало свои «величайшие ошибки» и обязалось в самые короткие сроки «решительным образом искоренить четко обозначившийся правооппортунистический уклон».

Эта мягкая, умиротворяющая позиция всегда определяла отношения Чжоу Эньлая с центром. Реакция Мао была прямо противоположной. «Я ознакомился с полученной телеграммой», — написал он после того, как Чжоу переправил ему критические замечания Бо Гу:

«Политические оценки центра и предложенная им военная стратегия ошибочны в корне. Прежде всего в ходе трех кампаний националистов и оккупации Маньчжурии правящему режиму… уже был нанесен мощный удар. Мы ни в косм случае не можем позволить себе переоценивать силы противника. После. разгрома войск Чан Кайши наша политика никак не должна сводиться к стратегии оборончества, предусматривавшей ведение боевых действий только на внутренних фронтах (то есть на территории «красных зон»). Наоборот, нам необходима стратегия наступательная: пора вести борьбу там, где власть находится в руках «белых». Задача состоит в том, чтобы захватить важнейшие города и добиться победы хотя бы в одной провинции. Необходимой предпосылкой этого является уничтожение врага. В сложившихся условиях предлагать прошлогоднюю стратегию означает чистой воды правый оппортунизм».

Послание Мао было необычайно дерзким. Он сознательно бросил в лицо Бо Гу обвинения, которыми центр когда-то осыпал его самого. Уже много месяцев из Шанхая слышались жалобы на «недооценку революционной ситуации», на «неспособность воспользоваться преимуществами создавшегося положения, чтобы перейти в наступление» и «попытки возвести в догму отжившие методы борьбы». Все это центр называл «правым оппортунизмом».

Реакция Бо Гу на послание Мао в документах не зафиксирована, однако не будет ошибкой предположить, что он вряд ли пришел в восторг. Отношения Мао с руководством партии накалились еще больше.

После рейда в Фуцзянь Центральное Бюро предприняло огромные усилия, чтобы как-то сдержать темперамент Мао. В конце мая войска ушли из Чжанчжоу на запад — сдержать натиск гуандунских милитаристов, угрожавших южным границам «красной зоны». В июне к Мао поспешили Чжу Дэ и Ван Цзясян — проследить за безукоризненно точным выполнением всех указаний Центрального Бюро. Однако несмотря на самые настоятельные требования Чжоу Эньлая «как можно быстрее атаковать противника», прошел целый месяц, прежде чем полки чанкайшистов были вытеснены в Гуандун.