Мао Цзэдун

Объединенные кооперативы являлись, по сути, готовыми кирпичиками для возведения светлого здания коммунистического общества. В конце июня Мао усиленно пытался вспомнить давнюю, еще домарксистских времен концепцию, которая позволила бы ему сделать дальнейший шаг вперед. «Мне необходимо, — говорил он, — нечто вроде большой коммуны, включающей в себя сельское хозяйство, промышленность, торговлю, образование, культуру и способность к самообороне». В его памяти все же всплыла Парижская коммуна 1871 года, о «непреходящем значении» которой Мао писал в 1926 году. Перед окончанием Первой мировой войны еще анархистом он сам жил в студенческом братстве — подобии коммуны.

9 августа 1958 года Мао публично объявил: «Народные коммуны — это хорошо!» Тремя неделями позже на приморском курорте в Бэйдайхэ, чуть к северу от Тяньцзиня, расширенное заседание Политбюро постановило, что «коммуны являются лучшей организационной формой построения социализма и постепенного перехода к коммунизму». Шеф тайной полиции Кан Шэн, один из немногих пользовавшихся абсолютным доверием Мао членов высшего руководства, сочинил речевку, которую к осени будут распевать миллионы крестьян:

Коммунизм — это рай,
И прямая дорога к нему лежит через народные коммуны!

Сам Мао был вдохновлен еще более. «Коммунистический дух — отличная штука, — сказал он в Бэйдайхэ. — Если человек живет лишь для того чтобы есть, то чем он отличается от собаки, которая пожирает дерьмо? Какой в жизни смысл, если не попытаться внести в нее хоть чуточку коммунизма?.. Мы должны на практике воплотить некоторые идеи утопического социализма». Путь вперед, доказывал он, лежит в возврате к «системе снабжения», использовавшейся в Яньани. Со временем функция денег в Китае отомрет, и продукты питания, одежда, жилье будут предоставляться людям бесплатно. «Обед в общественной столовой без денег и означает коммунизм, — говорил Мао. — Очень скоро нам не понадобятся никакие деньги».

На протяжении двух последующих месяцев «большой скачок» стремительно набирал силу. Лицо китайской деревни неузнаваемо преображалось.

Около пятисот миллионов человек, часть которых еще не привыкла к жизни в созданных пару лет назад кооперативах, с удивлением обнаружили, что теперь стали членами «жэньминь гуншэ», что буквально означало «общие народные организации», где беды и радости каждого делятся с тысячами чужаков из соседних деревень. Коммуна стала основной ячейкой села и моделью идеального устройства для всего общества. «В будущем, — отмечал Мао, — коммунами станут заводы, фабрики и целые города».

Для подавляющего большинства подобная перемена была довольно болезненной.

Земельные наделы и крупный скот подлежали конфискации. На юге страны жители должны были передавать в общий котел даже денежные переводы от родственников за границей. Семьи расставались с кухонной утварью — с появлением общественных столовых «в ней отпала нужда». Для стариков повсеместно организовывались «дома счастья», а дети обязаны были жить и воспитываться в детских садах. От родителей партия потребовала забыть о «сентиментальных буржуазных привязанностях» и перейти к единственно здоровому, коллективистскому, выстроенному по военной системе образу жизни. Идеальная семья — это супружеская пара, охваченная стремлением к стахановскому труду во имя процветания своей коммуны.

Официально предполагалось, что члены коммуны каждые два дня имеют не менее шести часов времени на сон, но отдельные бригады с гордостью рапортовали о четырех, пяти днях безостановочного труда. Поскольку долго выдерживать подобное напряжение было невозможно, во многих местах крестьяне на всю ночь оставляли в полях зажженные лампы и укладывались спать. В случае появления проверяющего дозорный мигом поднимал остальных. Принцип материальной заинтересованности перестал существовать как бы сам собой, однако коммуны то и дело обнаруживали, что члены ее к такому повороту не готовы. Только самые передовые подразделения были в состоянии обеспечить «десять гарантий», которые включали «пропитание, одежду, жилье, образование, медицинское обслуживание, ритуальные услуги, стрижку, посещение культурных мероприятий, деньги на отопление и свадьбы».

Первоначальный энтузиазм объяснялся главным образом ностальгией по временам революции, когда уклад жизни отличали простота и дух беззаветного служения народу.

Подчиняясь приказу сверху, партийные работники трудились плечом к плечу с массами. С лопатой в руках Мао лично подал им пример, выйдя вместе с Чжоу Эньлаем и другими членами Политбюро на строительство водохранилища неподалеку от Пекина.

Запечатлевшую этот момент фотографию газеты распространили по всей стране. Начиная от генералов все офицеры НОА были обязаны прослужить месяц в звании рядового. Под лозунгом «Солдатом должен быть каждый» создавалась народная милиция, и, отправляясь в поле, крестьянин теперь вешал на плечо древнее кремневое ружье.

Главной целью «большого скачка» являлось увеличение выплавки стали и производства зерна.