Мао Цзэдун

В конце марта 1940 года Чжоу Эньлай привез Мао из Москвы 300 тысяч долларов США. Советская финансовая помощь КПК продолжилась и после нападения Германии на СССР. Политбюро ЦК ВКП(б) 3 июля 1941 года решило отпустить ИККИ «один миллион американских долларов для оказания помощи ЦК Компартии Китая»[120].

В августе – ноябре 1940 года Мао предпринял «Наступление ста полков» против японцев, однако основной упор в ходе этого наступления сделал на укрепление позиций КПК в Северном Китае. Он считал главной движущей силой революции крестьянство. Японцам это наступление большого ущерба не нанесло, но усилило контроль армии Мао над теми крестьянскими районами, где не было японских войск.

В феврале 1942 года Мао предпринял широкомасштабную «чистку» партии (чжэнфэн) под лозунгом пересмотра партийной истории. Ее главным объектом стали Ван Мин и его сторонники, а также Бо Гу, Ло Фу и другие воспитанники Павла Мифа, вернувшиеся из Москвы. Но, в отличие от Большого террора 1937–1938 годов в СССР, в КПК провинившихся не расстреливали, а лишь идеологически прорабатывали. Мао считал сталинский террор против товарищей по партии ошибкой. Он говорил в январе 1943 года: «Нынешнее руководство КПК считает былые чистки в ВКП(б) ошибочными. Необходимы “духовные чистки”, которые проводятся нынче в Особом районе»[121].

На бесконечных митингах и собраниях в Яньани партийные функционеры выступали с покаянными речами, а комиссия по проведению «чистки» во главе с Кан Шэном аккуратно фиксировала тексты покаяний и отправляла в архив. Кампания велась под лозунгами борьбы с субъективизмом, сектантством и шаблонными схемами за «соединение марксизма-ленинизма с практикой китайской революции». С начала 1943 года большую роль в проведении «чистки» также играл Лю Шаоци, вызванный Мао из Юго-Восточного Китая. В марте 1943 года вместе с Жэнь Биши он вошел в Секретариат ЦК и стал заместителем Мао по Реввоенсовету, а также возглавил организационную комиссию и Исследовательское бюро ЦК. С 1943 года Мао занимал пост председателя ЦК КПК. Из руководства партии были удалены вернувшиеся в Китай политэмигранты – члены «московской группы», которые стремились занять первые посты в КПК, и особенно те, кто поддерживали Ван Мина, которого обвинили в интригах и антипартийной деятельности. Шла массовая кампания «по упорядочению стиля работы» против «догматизма» Ван Мина и «эмпиризма» Чжоу Эньлая.

В январе 1943 года Ван Мин, отказывавшийся выступать с публичной самокритикой, стал добиваться выезда в СССР по болезни. Однако Димитров, хотя и дружил с Ван Мином, без согласия Сталина не мог ни защитить Вана от идеологических нападок, ни санкционировать его приезд в Советский Союз.

15 января 1943 года Георгий Димитров отметил в дневнике: «– Большаков (Разведупр) – сообщение из Яньаня насчет серьезной болезни Ван Мина. Нужно лечение в Ченду или СССР, но якобы Мао Цзэдун и Кан Син не хотели выпустить его из Яньаня из боязни, что он будет давать о них неблагоприятные информации.

– Посоветовал, чтобы представитель Разведупра не вмешивался в эти внутр[енние] дела китайских коммунистов»[122].

А 1 февраля Димитров получил «телеграмму Ван Мина (из Китая) о существующих разногласиях в руководстве Компартии Китая. Утверждает, что Мао Цзэдун проводит политику, не соответствующую линии Коминтерна – за укрепление единого Национального] фронта против японцев. Просит вмешательства с нашей стороны, чтобы избежать раскола в партии. Телеграмма адресована Сталину и мне»[123].

3 февраля Мао, в свою очередь, направил телеграмму главе Коминтерна с обвинением против Ван Мина[124].

13 декабря 1943 года Димитров отправил Ван Мину телеграмму: «Что касается Ваших парт[ийных] дел, постарайтесь сами урегулировать. Вмешиваться отсюда пока нецелесообразно»[125]. Но буквально через несколько дней ситуация в корне изменилась, поскольку Сталин наконец принял решение по Ван Мину. И уже 22 декабря 1943 года Димитров направил Мао Цзэдуну следующую шифрограмму: «1. О Вашем сыне. Он устроен мною в Военно-политическую академию, по окончании которой приобретет солидные знания в области марксизма-ленинизма и современного военного дела. Юноша он способный, и я не сомневаюсь, что в его лице Вы получите надежного и хорошего помощника. Он шлет Вам горячий привет.