Мао Цзэдун

Было решено укрупнить кооперативы, объединив в каждом из них до десяти тысяч дворов и более, чтобы мобилизовать массы на строительство ирригационных объектов. Такие суперкооперативы назвали коммунами. Также появилась идея перейти повсеместно к глубокой вспашке (более 50 см) и максимально загущенной посадке зерновых, что в теории должно было повысить урожайность. Воплощаемые в жизнь без учета местных условий в виде особенностей почв, количества осадков, эти новации привели к катастрофическим результатам. Загущенные посевы, например, способствуют полеганию посевов, а глубокая вспашка способствует потере верхнего слоя почвы.

В коммунах стали создаваться общественные столовые, ликвидировав домашние кухни, чтобы женщины тоже могли трудиться в поле. Также ликвидировали заработную плату и приусадебные участки, зато ввели бесплатное питание. Тем самым были подорваны стимулы к производительному труду.

16 июля 1958 года в новом теоретическом органе КПК журнале «Хунци» («Красное знамя») было опубликовано указание Мао: «Надо постепенно и последовательно превращать промышленность, сельское хозяйство, торговлю, культуру и образование, а также ополчение, то есть общенародные вооруженные силы, в одну большую коммуну, сформировав таким образом базовую ячейку нашего общества»[246]. А в начале августа он решил переименовать коммуны в «народные коммуны» с максимальным обобществлением жизни и труда коммунаров. Мао утверждал: «Такие крупные кооперативы могут заниматься и промышленностью, и сельским хозяйством, и торговлей, и просвещением, и военным делом – и всем этим в сочетании с… лесоводством, скотоводством и вспомогательным рыбным промыслом»[247].

А еще «великого кормчего» радовала бедность китайцев: «Помимо других преимуществ, у 600-милионного населения Китая есть одно явное: это бедность и отсталость. На первый взгляд это плохо, а фактически хорошо. Бедность побуждает к переменам, к действиям, к революции. На белом, без помарок, листе бумаги можно писать самые новые, самые красивые иероглифы, можно создавать самые новые, самые красивые рисунки»[248].

Вряд ли Мао читал гоголевские «Мертвые души», но рассуждал он вполне в духе Манилова: «Каждая крупная коммуна построит у себя магистральное шоссе или широкую бетонную или асфальтированную дорогу. Если ее не обсаживать деревьями, то на такой дороге смогут делать посадку самолеты. Вот вам и аэродром. В будущем каждая провинция будет иметь 100–200 самолетов, на каждую волость будет приходиться по два самолета в среднем. Мы не сумасшедшие»[249].

Вскоре крестьяне и горожане повсеместно стали строем ходить на работу и митинги, так как Мао счел, что «демократия возникает в армии… Когда весь народ – солдаты, то люди вдохновляются и становятся смелее»[250].

Мао настаивал, чтобы все работники умственного труда хотя бы месяц в году занимались физическим трудом, помогая рабочим и крестьянам. В мае 1958 года он решил, что Англию по производству стали можно перегнать не за 15, а за 7 лет, а по добыче каменного угля – за 2–3 года. В 1958 году КНР должна была произвести стали вдвое больше, чем в 1957, т. е. 10,7 миллиона тонн, в 1959 – еще в два раза больше, а в 1962 году – аж 60 миллионов тонн. Чуть позже он захотел иметь в 1959 году 30 миллионов тонн стали, в 1960 – 60, а в 1962-м – 80, 100 или даже 120 миллионов, обогнав не только СССР, но и США. А к 1975 году Мао рассчитывал иметь ежегодно 700 миллионов тонн стали, в 2 раза обойдя Великобританию по производству на душу населения.

Были ликвидированы все еще сохранившиеся к тому времени частные предприятия. Основной упор был сделан на создание «народных коммун» и мелких промышленных предприятий в сельских районах. При этом в коммунах действовал строго уравнительный принцип распределения доходов, а на мелких кустарных предприятиях выплавляли сталь и производили другие изделия столь низкого качества, что путь им был один – на свалку.

В августе 1958 года Мао призвал сделать основной упор на промышленность. Народ начал строить кустарные домны, куда бросали стальной и железный лом, дверные ручки, лопаты и домашнюю утварь. Толку от этого не было никакого. Металл, производимый в таких печах, годился лишь для того, чтобы в качестве лома загрузить его в нормальную доменную печь. В октябре сталь варили 90 миллионов человек, и доля «дворовых печей» в ее производстве достигла 49 %. Их труд был потрачен впустую, зато рабочих рук остро не хватало для уборки урожая, и часть зерна осталась на полях.