Маргиналы в советском социуме. 1930-е — середина 1950-х годов

В соответствии с этим заявлением польское население должно было получать продукты и предметы первой необходимости по твердым государственным, а не коммерческим ценам. Ввиду того, что вся внутренняя торговля в СССР находилась в руках государства, делегаты должны были требовать признать за польскими гражданами те же возможности снабжения, какими располагало местное население. Причем польское посольство ожидало от своих представителей в делегатурах «последовательного выведения из польско-советского политического сотрудничества практических выводов» во всех сферах жизни, а не только по вопросам, приводившимся выше. В особенности делегаты должны были обращать внимание на проявления деятельности тех местных органов советской власти, «которые до сих пор не поняли духа лояльного сотрудничества между обоими государствами». Так, посольство располагало доказательным материалом о многочисленных случаях принуждения польских граждан к сотрудничеству с органами НКВД после получения свободы с угрозой оставить их в тюрьме, лагере или спецпоселке. Провозглашая принцип невмешательства во внутренние дела СССР, польский посол требовал применения того же принципа всеми советскими органами по отношению к польским гражданам и государственности.

Посольство обратилось к правительствам США, Канады, Индии и ряда других государств с просьбой об организации регулярных поставок продовольствия, лекарств и одежды. Такая помощь поступала от американского Красного Креста, Совета американской помощи, Совета католической помощи общественных организаций Канады и еврейских организаций. Объем поставок оценивается примерно в 815 тыс. долл. США. Кроме этого, польским посольством выделялась финансовая помощь, которой на территории Сибири воспользовалось около 71 тыс. чел.[724]

Серьезные сложности возникли при решении вопроса о гражданстве. Советское правительство объявило польским гражданам амнистию, но кто реально имел право на польское гражданство и, следовательно, особое отношение? По мнению польского посольства, соглашение от 30 июля 1941 г., а также военный договор от 14 августа 1941 г. относились ко всем польским гражданам. Между тем советская сторона нередко делала различия между польскими гражданами разных национальностей, отказываясь признавать польское гражданство лиц украинской, белорусской, еврейской и немецкой национальностей. В ответ на протест польского посольства против призыва в Красную армию военкомом Казахстана польских граждан не польской национальности, Наркомат иностранных дел (НКИД) СССР нотой от 1 декабря 1941 г. известил, что, по мнению советского правительства, согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР от 29 ноября 1939 г., все граждане западных областей Украинской и Белорусской ССР, которые находились там 1–2 ноября 1939 г., получили советское гражданство. Однако, как указывалось далее, «признавание гражданами Польской республики со стороны Советской власти лиц польской национальности с этих территорий свидетельствует только о доброй воле Советского Союза, но не может составлять основы для признания польского гражданства лицам украинской, белорусской и еврейской национальностей, так как вопрос границ между СССР и Польшей не был разрешен, а подлежит рассмотрению в будущем»[725].

9 декабря того же года польское посольство предоставило официальный ответ на это заявление советского правительства, в котором констатировалось, что польское законодательство не делает различий между своими гражданами в зависимости от их национальности. Соглашение от 30 июля имело отношение ко всем польским гражданам, что дает посольству право придерживаться своей точки зрения. Посольство отказалось принимать к сведению заявление о том, что советское правительство готово признать польскими гражданами из всех проживавших 1–2 ноября 1939 г. в восточных воеводствах только лиц польской национальности. Закон о гражданстве СССР не мог быть введен на территории Польской республики в период ее временной оккупации Советским Союзом, т. к. это противоречило бы постановлениям четвертой Гаагской конвенции 1907 г., которая касалась действий оккупационных властей на оккупированных территориях. Посольство также не соглашалось объединять вопрос о польском гражданстве с проблемой польско-советских границ[726].

По мнению Ст. Кота, советское правительство, несомненно, дало единую инструкцию всем органам внутренней администрации, и делегаты посольства постоянно встречались со случаями непризнания польскими гражданами украинцев, белорусов и евреев. Однако сотрудникам делегатур предлагалось немедленно начать выдачу польских паспортов всем польским гражданам. В реальности деятельность польских делегатур распространялась не только на граждан Польской Республики, но и на советских граждан польской национальности, выселенных из Прибалтики.