Маргиналы в советском социуме. 1930-е — середина 1950-х годов

Считаем необходимым особо отметить определяющую роль государства в реализации адаптивных механизмов этноса в условиях тоталитаризма. В обстановке полного контроля над всеми сторонами жизни этноса наличие принудительных механизмов регуляции национальных процессов и, как следствие, отсутствие реальных возможностей саморегуляции адаптивных механизмов через естественные для этноса социокультурные практики выживания в неблагоприятных условиях поставило этнические группы в полную зависимость от пертурбаций государственной политики. Вследствие этого все адаптивные практики этнических маргиналов носили пассивный, инертный характер, что резко сузило пространство и возможности выживания депортированных до размера рамок и ограничений, установленных государством, в отличие от известных активных практик, предполагающих изменение окружающей среды в интересах выживания и приспособления этноса. Исходя из вышесказанного, принудительно маргинализированные этносы, депортированные и помещенные в систему этнической ссылки, могли быть адаптивными ровно настолько, насколько им это позволяло государство. В свою очередь, длительный период маргинального состояния, характерный для репрессированных социальных и этнических групп в СССР, определялся потребностями и условиями государственной политики, а не реальными адаптивными возможностями нестатусных групп населения.

Следовательно, все адаптивные механизмы и техники выживания, использованные этническими переселенцами в исследуемый период, можно разделить на формальные, то есть правовые и экономические мероприятия, предусмотренные государством и осуществляемые органами государственной власти в отношении этнических маргиналов, и неформальные, то есть практики выживания, выработанные этническими маргиналами в процессе жизни в условиях ссылки.

Формальные механизмы адаптации, предложенные государством, определялись в первую очередь не их адаптивным потенциалом, а нацеленностью на выполнение конкретных задач, вытекающих из целей депортации и этнической ссылки. Среди них — снятие социального напряжения и протестов при переселении, концентрация этнических групп только в специально отведенных местах поселения, сохранение «переселяемого контингента» для потребностей народного хозяйства, создание возможностей учета и контроля над «неблагонадежным контингентом» и др. Мероприятия предусматривали правовые и экономические механизмы принудительного перемещения (депортации) и проживания (спецпоселение).

Специфика мероприятий советского государства в отношении этнических депортантов определяется двойственностью его национальной политики в 1930–1940-е гг.[1082] С одной стороны, государство сознательно запустило процессы маргинализации этнических групп, принудительно депортировав их на новые места жительства, с другой — включило в депортационные мероприятия ряд адаптационных механизмов (выделение жилья, обеспечение землей, компенсация за оставленное имущество и др.).

Мероприятия государственной власти СССР в 1940–1950-е гг. в отношении депортированных народов включали в себя ряд мер, которые должны были способствовать адаптации переселенных людей. Целью таких действий была не забота о благополучии людей, а пресечение возможных протестов с их стороны и стремление минимизировать потери рабочей силы, для чего переселенные должны были быть «удовлетворительно устроены».

Еще на стадии депортации советское государство в нормативно-правовых актах, определявших форму и содержание принудительного переселения, декларировало целый ряд положений, призванных продемонстрировать заботу государства о благополучном устройстве переселенцев на новых местах жительства. Так, в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 г. «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья»[1083] признавалось необходимым для лучшего устройства переселенцев на новых местах «…переселить все немецкое население, проживающее в районах Поволжья, в другие районы с тем, чтобы переселяемые были наделены землей и чтобы им была оказана государственная помощь по устройству в новых районах. Для расселения выделены изобилующие пахотной землей районы Новосибирской, Омской областей, Алтайского края, Казахстана и другие соседние местности»[1084].

В Указе и последующих инструкциях прописывался порядок проведения государственными органами власти на местах мероприятий, необходимых для успешного приема и расселения спецпереселенцев-немцев, и создание благоприятных условий для их хозяйственного устройства. Таким образом, власти пытались завуалировать репрессивный характер Указа «заботой» о благополучии переселяемых, действуя якобы в их интересах[1085]. Подобный пассаж использовался практически при всех депортациях 1940-х гг. и присутствует во всех нормативно-правовых актах, регулировавших процесс переселения, расселения, трудового и хозяйственного устройства переселенцев, изданных как высшими органами власти, так и областным и краевым руководством на местах поселения[1086].