Мария Каллас. Дневники. Письма

Давно уже хотела написать вам, но, стыдно сказать, все никак не складывалось. Но при этом постоянно о вас думала. Мне прислали статьи, которые вы написали о моей матери, и я благодарю вас за их человечность и правдивость. Мне бы хотелось видеть вас здесь на спектаклях «Полиевкта»; они несомненно понравились бы вам. У меня все хорошо, и надеюсь, что так и у вас. Я собралась было ехать в Соединенные Штаты, но раздумала, испугавшись волны ужасных холодов. Еще не решила, когда приеду; в любом случае буду держать вас в курсе.

Все никак не получается забыть о нечистоплотных журналистах, они обожают выдумывать и печатать всякие несуразности обо мне. Но что же с этим поделаешь?

Напишите мне, пожалуйста; мне так хотелось бы получить от вас весточки. Дружеские чувства от меня вашей семье, и я горячо обнимаю вас.

Сердечно и дружески,

Мария.

Милан, 10 февраля 1961

Дорогой месье Жюльен!

Полагаю, между нами случилось недоразумение, хотя я до сих пор не могу понять, в чем тут дело и что в точности произошло.

Мне передали, что этим летом вы справлялись обо мне у месье Минотиса, и вам не удалось со мной связаться. Должна вам признаться, дорогой месье Жюльен, что такое заявление меня слегка удивило, ибо я ни от кого не пряталась; все знали, где я находилась, и любой, кто хотел со мной связаться, вполне мог это сделать без всяких затруднений. Кроме того, я сезон проработала в Милане, и, пожелай вы только, вполне могли бы написать мне, о чем бы мне немедленно сообщили.

Но я пишу вам сейчас не ради того, чтобы напомнить все, что уже принадлежит прошлому, а чтобы переслать вам письмо, написанное мною 8 марта месье Ле Бре в ответ на его письмо от 26 февраля. Как видите, оно касается спектаклей «Медеи» в опере, которые я предложила перенести на январь 1961 года. После этого я не получала об этом никаких известий.

Сейчас я отправляю вам копию не затем, чтобы вы наконец сообщили о вашем решении, а только в виде доказательства, – как я уже объясняла месье Ле Бре, сказавшему, что на его предложение в письме от 26 февраля он никакого ответа от меня не получил, – что я все-таки давала ответ. И шлю вам это с единственной целью – избежать бессмысленных недоразумений между нами.

Соблаговолите принять, дорогой месье Жюльен, заверения в моих самых дружеских чувствах.

Мария Каллас.

Месье Жюльен был администратором Парижской оперы с 1959 по 1962 годы.

Лоуренсу Келли – по-английски

21 марта 1961 года

Дорогой Гатти-Казацца[230],

я здесь проездом и поэтому отвечаю лично. Потерпи же чуть-чуть, ты, техасец![231] Я вернусь не раньше 8 или 10 апреля и еще не решила, чем займусь потом. Позвони мне этими днями в Париж. Точно знаю, что мне не интересны ни «Баттерфляй», ни «Орфей». Попробуй, дорогой мой, обойтись в этом году без меня.

Надеюсь, у тебя все в порядке. Обними за меня всех друзей. У меня все хорошо, я пребываю в покое.

Обнимаю тебя.

Мария.

Полу Хьюму – по-английски

Милан, апрель 1961

Дорогой Пол,

счастлива узнать, что у вас все идет прекрасно, и от души желаю успеха вашему концерту. Пишу вам всего несколько слов, поскольку весьма занята, но хочу, чтобы вы знали: я вас не забыла.

Надеюсь еще приехать в Вашингтон и спеть, до конца этого года или в будущем году, обещаю вам всячески для этого постараться. Может быть. когда-нибудь и я напишу книгу, но сейчас явно к этому не готова. А кстати, о какой значительной сумме, которую готовы заплатить издатели, вы упоминаете в вашем письме?

Обнимаю вас и вашу жену.

Мария.

Уолтеру Каммингсу – по-английски

Милан, 9 апреля 1961

Дорогой Уолтер, и Тиди,

писала тебе какое-то время тому назад, но, должно быть, ты не получил моего письма. Никаких важных новостей у меня нет, разве только беспрестанно докучают журналисты, от них действительно голова может пойти кругом. Сегодня вся журналистика основана на бесчинстве, и если они не находят пищи для скандала, то придумывают ее сами.

Я и вправду надеюсь, что ты займешь должность в Вашингтоне. Так хотелось бы повидать вас. Может быть, я приеду в Нью-Йорк довольно скоро, и тогда сможем повидаться. Что касается моего развода – милейший Менегини совсем голову потерял; продолжает судиться и не в силах быть еще противнее, чем стал. Я действительно ума не приложу, что с ним делать. Мне только очень бы хотелось, чтобы все документы, необходимые для развода в Алабаме, были уже готовы к моменту расторжения нашего брака, а уж я заставила бы его их подписать; к несчастью, время ушло, и теперь он пользуется этим к своей выгоде, ко всему прочему нечестно передергивая. В конце концов разберемся, и мне придется в ближайшие месяцы еще раз пересмотреть всю эту ситуацию.

В Париже я виделась с твоим братом, мы говорили в том числе и о тебе. Что касается греческого фестиваля [Эпидавр], то все подтверждено. А вот Остенде наоборот – думаю, там ничего не состоится, там концертный зал на ремонте, и все это не скоро закончится.