Мария Каллас. Дневники. Письма

Гертруде Джонсон[242] – по-английски

9 ноября 1962

Дорогая Гертруда,

я вас не видела с того безумного телешоу (а я панически боюсь таких шоу) и не могла сказать вам, до какой степени счастлива вас видеть и поблагодарить за то, что вы со мной всегда так милы.

Я не слишком большая мастерица по части слов, но вы поймете, что я хочу сказать. Вот уже десять лет вы так любезны со мной, и я хочу вас за это поблагодарить.

Обнимаю вас со всей дружеской нежностью, какую до глубины чувствует душа моя и память моя.

Я хотела попросить вас передать мои дружеские чувства и тому господину у артистического входа, чье имя я позабыла. Поблагодарите и его тоже. Надеюсь, его глазу сейчас лучше. В следующий раз надеюсь воспользоваться вашей помощью с большей пользой и с миром. Концерт и телевидение для моих нервов невыносимы.

Наилучшие пожелания вам, Гертруда, и передайте мой привет Альберу [Лансу].

Обнимаю вас.

Мария Каллас.

Фреду Уайлдсмиту[243] – по-английски

С борта «Кристины», 9 ноября 1962

Благодарю вас, дорогой друг, за теплые слова и письмо, так меня тронувшее. Я буду дорожить ими всегда.

Надеюсь, что по-прежнему смогу удовлетворить ваш вкус, попытаюсь быть в самой лучшей форме, это я вам обещаю. Я это делала и буду делать всю оставшуюся жизнь мою, хоть это и не всегда легко, так ведь?

От всей души.

Мария Каллас.

Бену Майзельману – по-английски

Милан, 26 ноября 1962

Дорогой Бен,

я так рада твоему письму, и тому, что ты по-прежнему помнишь о моих выступлениях. Думаю, Далласской опере стоит посетить Европу, но до этого еще так далеко!

Приятно узнать о проекте Герберта – его книге о Доницетти. Должно получиться чрезвычайно интересно.

К сожалению, «Трубадура» в Ковент-Гардене не будет, потому что Ла Скала не дала разрешения на выступление Корелли[244], а без Корелли незачем нового «Трубадура» и ставить. Наверное, перенесем его на другое время. Я сейчас готовлюсь к некоторым записям на 33 оборота. В следующих письмах напишу побольше – когда и новостей будет побольше.

Будь добр, обними за меня Герберта. С самыми сердечными чувствами,

Мария.

Лоуренсу Келли – по-английски

Милан, 26 ноября 1962

Дорогой Ларри,

как я люблю твои письма, пикантные и полные юмора. Рада, что твой сезон выглядит по-настоящему триумфально. Жаль, что меня не было, но что я могу с этим поделать? У меня сейчас все хорошо. «Кармен» я не интересуюсь; в любом случае тебе большое спасибо, но, правда, я не могу сообщить тебе ничего определенного на ближайший год. Какая у тебя программа? Собираешься в Европу или нет?

Мне так приятно узнать новости о Дэвиде Стикльбере[245]. Желаю ему всего наилучшего в семейной жизни, и да поможет ему Господь. Пожалуйста, передай ему все-все-все самые дружеские приветствия и пожелания. Еще обними за меня Марию Рид, как я рада, что она уже более зрелая, ну и тому подобное.

У меня больше никаких новостей пока нет. В Ла Скала я в этом году петь не буду, но сделаю несколько записей. «Трубадура» в Ковент-Гардене не будет, поскольку Корелли не сможет, так что мы отложим его на другое время.

Обнимай всех за меня крепко, а особенно тебя, «Гатти-Казацца».

Мария.

Терезе Д’ Аддато[246] – по-итальянски

С борта «Кристины», 28 ноября 1962

Дорогая Тереза,

спасибо за цветы и маленькие шоколадочки. Но прежде всего благодарю тебя за твое уважение и любовь. Ты сама знаешь – я не из тех, кто любит краснобайствовать, и не могу написать так, как хотелось бы, но моя признательность идет от самого сердца. Меня наполняет добротой то, что на свете живут такие люди, как ты, идеалистки и романтики. Я перенесла столько ударов и мелочной травли, (тут, конечно, свою роль сыграла слава), что женщина во мне восстает. К несчастью, я всего только женщина, а мир представляет меня совсем по-другому.

Оставайся такой, какая ты есть, Тереза, и надеюсь, что когда-нибудь ты встретишь мужчину, который сделает тебя счастливой. А женщине только это и нужно! Но это так трудно, не правда ли?

Надеюсь скоро тебя увидеть, но прости, если я немного экспансивна, я лишь скромница, спрятавшаяся за подчеркнуто горделивой осанкой.

С горячей дружбой,

Мария Каллас.

Джакомо Лаури-Вольпи[247] – по-итальянски

Монте-Карло, 11 декабря 1962

Дорогой и прославленный коллега,

вот уже два или три дня, как я вернулась в Грецию, и до меня из Милана дошло ваше любезное письмо, а точнее сказать – ваша статья, заменяющая письмо[248].

Дорогой друг, вам тоже, как и мне, вечно приходилось бороться. По-моему, ваша статья великолепна, и я благодарю вас за то, что вы подумали обо мне, встретившись в Риме с Серафином[249].