Мария Каллас. Дневники. Письма

Я вижу, ты понемногу узнаешь, что такое жизнь. Но не стоит предаваться грусти. Ты молодая и сильная. Не делай вывдов, не поддавайся наваждениям. Оставайся нормальной, здоровой, молодой. В жизни немало прекрасных мгновений. Будь доброй и с радостью жди, когда придет к тебе счастье, если ты среди тех, кому выпадет эта карта. А если нет – тебе следует сказать себе, что ты сумеешь перенести в этой жизни все. Достаточно и просто не становиться скверной.

Обнимаю тебя и до скорого!

Обними за меня твою семью.

Ваша

Мария.

Уолтеру Каммингсу – по-английски

С борта «Кристины», 12 июня 1963

Дорогой Уолтер,

пишу тебе с корабля, как сам понимаешь. Почти только что завершила турне, которе прошло на диво хорошо, и записала французский диск, мой второй. Теперь до 18 или 20 числа буду отдыхать, а потом должна перезаписывать свой итальянский диск, я уже записывала его два года назад, но не смогла закончить из-за синусита. Это произойдет 26-27-28 июня и первого и второго июля. После этого уж действительно буду нуждаться в отдыхе.

Я получила много разных твоих вырезок и последнюю насчет Сан-Валли, в Айдахо[257]. Как там жизнь идет и что там делать? Не слишком ли жарко в июле-августе (?) Смогу ли я жить там в покое и репетировать?

Мне хотелось бы, чтобы ты мне об этом сообщил, как только сможешь.

Менегини не подпишет этих документов. Этот человек – самая вредная гадина в мире. Как я могла выйти за него замуж, одному Богу ведомо, и только Бог знает, как дорого я заплатила и еще продолжаю платить за это, причем, должна заметить, не только в финансовом плане.

Мне хотелось бы повидаться с тобой, поговорить, попросить совета о стольких вещах. И с этим тоже трудно, потому что я стараюсь сохранять финансовую независимость и у меня нет сил работать как прежде. На меня почти убийственно действует, когда я работаю так же, как и до расставания.

Дорогой Уолтер, не говори никому этого, ведь я считаю тебя лучшим другом.

Я покидаю Милан. Продала квартиру за хорошую цену, хотя мне и не удалось найти за те же деньги ни одной, которая бы мне понравилась, и не хочу крохоборствовать по своим средствам, которые полегчали после воровства, совершенного моим муженьком!

А ведь я должна позаботиться о матери, об отце, и еще заплатить большие налоги из-за махинаций Менегини. У меня трое чудесных управляющих, они уникальные, и я их обожаю и не расстанусь с ними ни за что на свете. Я в них нуждаюсь.

Как бы там ни было, посмотрю, как поступить. Мне не хочется расстраивать еще и своих друзей – они тоже очень заняты и у них полно своих забот.

Что хорошего поделываешь? Как там твоя Тиди и дети? Какие у вас планы на лето? Я еще не знаю, что буду делать.

Возможно, если в Сан-Валли не очень жарко и скучно, я решилась бы да и приехала туда. Напиши мне об этом все, что сможешь, и еще – какие расходы предстоят мне за прожитые там 6 недель.

Сожалею, что приходится надоедать тебе, Уолтер, но я знаю, что ты очень уважаешь и любишь меня и не слишком рассердишься на это.

Примерно 20 июня я буду в Милане, а примерно 25 июня и до 3 июля – в отеле «Савой» в Лондоне. Если можешь мне написать – было бы восхитительно получить от тебя весточки.

Пожалуйста, обними за меня всех, и спасибо за все, Уолтер.

Дружески,

Мария.

Полу Хьюму – по-английски

Милан, 27 июня 1963

Дорогой Пол!

Я только что прочитала ваше письмо, вернувшись после долгого турне с концертами и записями, и с сожалением сообщаю вам, что этим летом не буду петь нигде. Я отдыхаю, чтобы обрести хорошую форму к зиме.

Мне приятно, что вам нравятся мои диски, и надеюсь, что вам придется по душе и новый диск, тот, что я недавно записала в Париже[258].

Я знаю, что со дня на день должна принять решение насчет Соединенных Штатов, и в этом случае дам вам знать, или, может быть, вы узнаете об этом из газет.

Я всегда думаю о вас как об одном из моих лучших и самых искренних друзей.

С дружеским чувством к вам обоим,

Очень сердечно

Мария.

Мистеру Брикнелу[259] – по-английски

Милан, 21 июля 1963

Дорогой мистер Брикнел!

Сколько времени утекло с тех пор, как мы виделись в последний раз и больше так и не связывались; это и вправду достойно сожаления, не только потому, что как-никак между нами существует дружба, но и по причине некоторых известных затруднений, которые за все прошедшие годы только еще больше разрастались.

Эти два минувших года я была в распоряжении вашей компании и лишь иногда пользовалась свободным временем для записей опер, которые, к несчастью, не получились. Один раз – только по моей вине, а именно «Тоска», из-за проблемы с синуситом, а все остальные порождены проблемами с мистером Легге, то есть реальной невозможностью собрать хороший состав в нужное время. Вследствие этого я потеряла контракты, оставшись незанятой, потеряла возможность записать эти оперы в других фирмах, и вдобавок навлекла на себя обвинения в том, что я и только одна я являюсь виновницей переноса этих звукозаписей.