Мария Каллас. Дневники. Письма

Репетиция прошла просто великолепно. С высокими нотами, как прежде! В третьем акте на меня напали панический страх и усталость, и все-таки я взяла верхнее «до» в «lama»[281], хорошо вышло, а в последний раз просто роскошно.

Только бы завтра я смогла нормально владеть собою, и тогда все должна спеть хорошо. Я все еще учусь, и думаю о тебе с такой любовью и уважением.

Твоя Мария.

Герберту Вайнштоку – по-английски

24 февраля 1965

Дорогой Герберт,

статья очень хорошая[282]. Я часто думаю о тебе, но чрезвычайно занята совершенствованием и работой. Прошла контрольную проверку у моей бывшей и единственной преподавательницы Эльвиры де Идальго, и она обнаружила, в чем моя проблема. В эти дни я пою необычайно хорошо. Как в добрые старые и лучшие времена! Счастлива. Увижусь с тобой в Нью-Йорке. Сейчас спешу. Прости меня.

Крепко обнимаю вас, тебя и Бена.

Мария.

От Герберта Вайнштока – по-английски

3 марта 1965

Дорогая Мария,

ты не просто величайшая артистка, ты еще и поистине сама любовь! Большое, большое спасибо за твое письмо от 24 февраля и за то, что так быстро вернула черновик моей статьи. Статья еще не отпечатана на машинке, она будет опубликована в «Опера Ньюс» в ту же неделю, что и премьера «Тоски» в Мете.

Дошедшие до меня отзывы двух друзей, недавно слушавших тебя в Парижской опере, сполна подтверждают твои слова, что в эти дни ты поешь необыкновенно хорошо. Как приятно нам узнать об этом, мне и Бену. Ты, конечно, даже намеком не отозвалась на наше приглашение приехать и провести вечерок или воскресную вторую половину дня с нами, когда будешь здесь. Но когда увидимся, еще вернемся к этому.

Бен и я предполагаем уехать 29 апреля из Нью-Йорка во Францию, сразу в Париж. Проведем там несколько дней и рванем в Италию – мне там нужно много всякого разыскать для моей биографии Россини. Так что скоро тебя увидим – и, конечно, услышим. Сколь многого мы ждем! И еще раз спасибо за твою драгоценную помощь.

Бен присоединяется ко мне и тоже обнимает тебя, как всегда, очень крепко.

Tante belle cose…[283]

Герберт.

[284]

Кристиану Робье – по-французски

21 мая 1965

Дорогой Кристиан,

мне очень понравился ваш рисунок. Впервые мне нравится мой портрет. Спасибо за все, а особенно за вашу скромность. Мне очень нужно, чтобы меня любили не в толпе.

Искренне,

Мария Каллас.

Грейс Келли – по-английски

Париж, без даты

Дорогая Грейс,

хотела написать тебе раньше, но была очень занята – приводила в порядок нервы и собиралась с силами для контратаки во время следующего выступления. Слава богу, оно прошло превосходно. Для этого ведь нужно много потрудиться, правда? Всегда есть враг, подстерегающий минуту вашей слабости. Я умираю от желания завершить эту работу и наконец урвать время для хорошего отдыха. Я, несомненно, очень нуждаюсь в нем.

Так надеюсь повидать тебя и Ренье очень скоро, и спасибо, дорогая Грейс, за прелестные цветы и письма.

Со всеми дружескими чувствами,

Мария.

P.S. Аристо обнимает вас обоих.

Пятый и последний спектакль Каллас начинает, чувствуя себя уже почти совершенно обессиленной. С трудом заканчивает два первых акта и в антракте перед третьим падает в обморок прямо в своей артистической. Срочно вызывают врача. Продолжать она не в состоянии. Объявляют об отмене окончания спектакля. В этот вечер большинство публики аплодирует. В последний раз Каллас исполнила в этот день роль Нормы, которую называла «своим боевым конем», эту, любимую свою, оперу она пела больше всех остальных опер – свыше девяноста раз в восьми странах.

Эльвире де Идальго – по-итальянски

С борта «Кристины», 4 июня 1965

Дорогая Эльвира,

уже так давно хочу написать тебе, но нет времени, а точнее сказать – энергии. Как ты уже поняла и сказала мне, я очень устала. Заново отрабатывать голос, менять технику по ходу спектаклей – такого мои и без того напряженные нервы не испытывали годами. В итоге – все прошло не так уж плохо, за исключением нескольких раз, когда я задыхалась, больше от страха или утратив силу духа. В конце мая вернулась в Монте-Карло. Много раз звонила тебе, но никогда не получала ответа. Ты была в путешествии? После того как телефонистка три или четыре раза ответила, что трубку никто не берет, я утомилась и вернулась к работе, расстроилась и больше не стала тебе звонить.

А ты, как ты там? Мне хотелось бы приехать на денек-другой в Милан, но я нехорошо себя чувствую. Какая у тебя программа?

После Нью-Йорка[285] мое тело внезапно ослабло. Да так, что давление упало до 70 верхней шкалы и 50 – по нижней. Так что можешь представить себе мое самочувствие. Отдыхала я, наверное, с месяц, но было ясно, что моим нервам не удалось окрепнуть для такой трудной работы, как «Норма» в записи для телевидения и еще 5 раз «Норма» плюс 20 дней репетиций.

И вот нет пределов моей усталости, а еще – моей ярости оттого, что я не в силах бороться до конца. Я добилась большого прогресса, но ты и сама говоришь, что невозможно совершить все только за три месяца.