Мария Каллас. Дневники. Письма

А сейчас я здесь, в плавании. Мы плывем в Египет, а потом, может быть, в Саудовскую Аравию. Надеюсь освободиться к лондонской «Тоске». У меня их четыре спектакля в июле: 2,5,8,12. В Париж вернусь 25 июня, пойду к врачу и приму решение. Вот теперь и скажи мне – какое ты приняла бы, будь ты на моем месте?

А кстати, будешь писать мне в Париж, – ведь я буду решать, что мне с собой делать, – пиши разборчивее, я иногда устаю понимать твой почерк.

Крепко обнимаю и дай мне совет.

Твоя Мария.

Леонарду Бернстайну – по-английски

С борта «Кристины», 16 августа 1965

Дорогой Ленни,

я так долго собиралась ответить тебе, но знаю, что ты простишь. Я долго была занята – старалась прийти в себя и принять какое-нибудь решение насчет твоего предложения. К несчастью, мне придется его отклонить, и, Ленни, ведь ты сам знаешь, как мне хотелось бы приехать и с наслаждением сотворить музыкальное чудо, как любишь выражаться ты сам. В этот период я буду занята. Вероятно, съемками фильма по «Тоске»[286]. Но в будущем не забывай обо мне. Даже просто как друг. Мой адрес ты знаешь: ав. Фош, 44, Париж – телефон Клебер 5695. Пожалуйста, оставайся на связи. Нам надо так много сказать друг другу. Мы столько пережили и сделали вместе. Как будет прекрасно обменяться впечатлениями.

Как поживаешь ты и твоя семья? Когда я вновь увижу вас?

Пожалуйста, передай от меня самые нежные приветы Фелиции, и обнимаю тебя искренне и горячо.

Всего тебе доброго.

Мария.

Лоуренсу Келли – по-английски

С борта «Кристины», 16 июня 1965

Дорогой Ларри,

как мне грустно, что я не смогла ответить на твои частые и эмоциональные письма, но ты же знаешь меня, и к тому же я была действительно занята и не в самой лучшей форме. Спасибо, что согласился купить купальник Аристо. Он бесконечно тебе благодарен.

Что сам поделываешь? Как там Дэвид? Все ли в добром здравии? Я – да, если не считать, что так опустошена и все никак не приду в себя. Особых новостей нет. Пожалуйста, напиши о твоих новостях. Обожаю твои письма, Гатти-Казацца, считаю их очень забавными, так выбери минутку и сядь, напиши мне, ради добрых старых времен. Никогда не угадаешь, что будет, и однажды, быть может, ты еще ангажируешь меня на что-нибудь этакое. Не оставляй меня никогда!

Я люблю тебя, и ты это знаешь, великий Гатти-Казацца!

Дружески горячо.

Всего тебе доброго!

Мария.

Кристине Гастель Кьярелли – по-итальянски

С борта «Кристины», 18 августа 1965

Дорогая Кристина,

даже боюсь благодарить тебя за подарок, такой милый и такой драгоценный. Я была усталая, растерянная оттого, что постоянно силилась держать себя в форме ради выступлений, которые были все ближе и ближе, с моим низким-пренизким давлением, им приходилось меня силой утаскивать отдыхать. Так еще и не поняли, что со мной было. Сказали, что я слишком уработалась, потеряв всякую меру, и больше мне столько нельзя. Я еще с 1957-го года знала, что непоправимо устала, но не хотела признавать себя побежденной. А сейчас должна все соразмерять. Жизнь трудна, дорогая моя, ты теперь тоже понимаешь это, и увы, но такова непреложная истина; лучше ли будет или хуже, а нужно продолжать держать оборону. Я-то начала, когда мне было только 13 лет, а теперь мне уже 41 год! Не хочу жаловаться, но это очень много. Душа истощается, и энергия тоже.

Желаю тебе, дорогая Кристина, чтобы жизнь дарила тебе множество радости и спокойствия. Ищи его сама и внутри себя, ибо другие, к несчастью, не могут тебе его обеспечить. И постарайся не быть слишком уж чувствительной. Так ты только сама сделаешь себе больно. Я именно такая, и вот потому-то и советую тебе облечься в панцирь, самый прочный какой только бывает. Хотела бы, чтоб ты обняла за меня твою дорогую маму, и благодарю ее за брошь, и всем остальным от меня.

Если окажешься в Париже, зайди навестить меня. Ты ведь знаешь мой телефон? Шлю тебе горячий-прегорячий привет, и прости, если отвечаю не слишком часто. Ты теперь знаешь меня. Но не надо из-за этого думать, будто я о тебе забыла.

Твоя Мария.

1966

Поклоннику – по-французски

Париж, 4 апреля 1966

Дорогой друг!

Какая я довольная с моим прелестным подарочком. Двое влюбленных вместе с такой изящной клеткой. Очень, очень нравится. Правда, я пишу так редко, а стыдно мне из-за этого очень часто. Увы – у меня ни таланта писать, ни легкости пера. Сможете ли вы понять и простить меня? Ну вот, и опять я выхожу эгоисткой. На сей раз я не удосужилась написать потому, что мне надо было так много сделать с моей квартирой на авеню Г. Манделя. Мне нужно решить все вопросы до Пасхи, а время, боже мой, так быстро летит! У меня все хорошо, я довольна (а мне в глубине души так мало надо), и чувствую, что мои почитатели всегда рядом. Наши любезные подруги часто приходят. Бывает иногда, хотя и редко, что я оказываюсь дома, и тогда принимаю их. Даже если я в домашнем халате и без макияжа.