Мария Каллас. Дневники. Письма

За это время у меня появилась грыжа желудка (вот чем они кончились, мои переживания!), и, разумеется, самочувствие моей работе не способствует, поскольку у меня низкий гемоглобин. Но и при таком упадке сил я стараюсь жить и делать все, что могу. Уже почти решено, что я буду сниматься в фильме «Медея» (это не опера), и уповаю на Господа, чтобы он даровал мне удовлетворение. Я воспринимаю это как отвлечение и новые врата (быть может), которые распахнутся предо мною, помимо пения, а уж оно-то всегда живо в душе моей. Между делом выбрала обложку для дисков. Постоянно упражняюсь. И надеюсь, что в конце концов предо мной откроется путь. Я должна выйти на него, ценой непрестанного труда и храбрости.

Как там ты, что поделываешь? Мне хотелсь приехать в Милан, но работы слишком много, и путешествие сейчас не очень-то привлекает меня.

Часто о тебе думаю. Думаю, как ты, должно быть, переживала за меня. Но с гордостью понимаю: ведь ты восхищаешься мною, моей манерой держаться и моим чувством собственного достоинства! Я такая, какая есть, и уже не изменюсь, Эльвира. Я смелая женщина, как обо мне и говорят, и я этим горжусь, но это слабое утешение. Я поняла это, насмотревшись, как другие продвигаются вверх сомнительными методами.

Обнимаю тебя, дорогая, дорогая моя.

Твоя Мария.

Эльвире де Идальго – по-итальянски

Париж, 24 апреля

Дорогая Эльвира,

телепередача прошла с успехом[318]. Я наслушалась стольких похвал. Ты произвела фурор, клянусь тебе. Они показали тебя такой живой и потрясающе неповторимой. Конечно, после того как прошли два с половиной часа всей передачи, они спросили меня, почему я перестала петь, и я с предельной честностью ответила, что недовольна собой и что снова стала работать, чтобы вернуть былую форму. Еще они спросили, как так вышло, что я сомневаюсь в себе после таких моих триумфов, и я ответила, что уж мне-то лучше всех известно, как я должна петь. В общем, я тоже была прекрасна, а тебя благодарю, что согласилась дать интервью.

Эльвира, возможно, наступает время набросать на бумагу некоторые воспоминания моего детства, о работе и т. д. Отсюда понемножку я начну свою биографию, и мне потребуются подробности, которые ты одна можешь вспомнить и рассказать мне. Когда будет свободная минутка, запиши какие-нибудь воспоминания и пришли мне. Я сохраню их до надлежащего момента. Мне надо воскресить в памяти столько правдивых подробностей о себе, а ведь ты – ключевая фигура всей моей судьбы. Уже нет ни Серафина, ни де Сабаты, и я не успела добиться от них ни словечка о самой себе. И это жаль. Прости за эту просьбу, дорогая, но ты окажешь этим большую честь и Марии, и самой Каллас.

Ну, а ты-то там как? По всему, что я вижу, мне кажется – роскошно, но надеюсь, что и в реальной жизни точно так же. Мне лучше. Больше уверенности в себе. Немного поправилась и настроена очень оптимистично. Постоянно работаю, и все идет хорошо. В мае начну сниматься в фильме. Да поможет мне Бог. Хочу, чтобы это был успех. Хорошо знаю свой персонаж. А кроме того, меня очень возбуждает, что я впервые не буду петь!

А вот от тебя новостей уже очень долго нет. Напиши мне, пожалуйста. Сама знаешь, как много я о тебе думаю.

Тысяча нежных объятий.

Всегда твоя Мария.

От Лоуренса Келли – по-английски

Даллас, 28 апреля 1969

Дорогая Мария,

на нынешний уикэнд я вернулся в Даллас для прослушивания хористок, и тут как раз Джон Ардуэн от имени Джона Ковни передал мне твою чудесную цветную фотографию. Это портрет в три четверти листа; выражение лица можно назвать шаловливым. Тот, кто так тебя снял, очень талантлив, а предмет прекрасен, как всегда[319]. Ну и помимо прочего, надеюсь, что политическая обстановка вокруг де Голля не приведет к волнениям в Париже…

В Далласе все нормально, обычная рутина. Мэри [Мид] не сможет поехать в Европу из-за проблем с дочкой, а Бетти сейчас занята подготовкой большого благотворительного бала, намеченного на 7 мая. Метрополитен отправится отсюда в турне 16 мая, повезет новую постановку «Трубадура»; я видел ее в Нью-Йорке, и это ужасно. Леонтина [Прайс] – это не Леонора. Леонора должна быть драматическим сопрано, а у нее лирическое. Голос-то прекрасный.

Я попробовал ясно набросать на бумаге те причины, по которым тебе лучше бы отклонить и «Реквием» Верди, и Даллас.