Мария Каллас. Дневники. Письма

Пожалуйста, не считайте это глупостью, но я храню прекрасную фотографию вас с Дзеффирелли – он подарил мне ее, чтобы побудить к написанию сценария «Святого Франциска». Фильм делать я не хотел, а вот фотографию до сих пор храню. Быть может, если я привезу ее прямо к вам в отель, вы могли бы мне ее надписать. Я никогда и никого не просил о такой услуге, это в первый и, наверное, в последний раз, но ведь я уже слишком стар, чтобы претендовать на то, чтобы это был какой-то особый знак внимания именно ко мне.

Если нам не суждено увидеться до вашего возвращения в Париж – до свидания и спасибо за занятия. Надеюсь получить дозволение и снова поприсутствовать на них, когда они возобновятся [на следующий год]. Мой телефон – 929-1389. Мой адрес: 218 Вест 10^th St., NYC, 10014.

Всего вам хорошего.

Терренс Макнелли.

Хелен Арфарас[350] – по-английски

18 октября 1971

Дражайшая Хелен,

я была так рада узнать о твоих новостях. Веришь ли, когда я была еще маленькой, то неустанно восхищалась тобой, великолепной женщиной, а когда я вижу твоих детей, особенно Марию, такую шикарную, восхитительную, то мне кажется, что она чем-то напоминает меня. А может быть, я и ошибаюсь.

Спасибо за твое приглашение. Я с большой радостью приехала бы, как только смогу. Очень много работаю, особенно над своим голосом, чтобы попробовать вновь обрести, если у меня это получится, мой прежний голос, ведь он был у меня до того, как я пожертвовала его некоему мужчине!

Я считаю тебя из числа самых близких друзей, и, надеюсь, ты меня тоже. Надеюсь, ты будешь связываться со мной почаще. И звони мне. Мы с твоей Марией чувствуем себя очень близкими. Я нежно люблю ее, хотя мы и так редко видимся.

Так что помни: даже если я редко пишу тебе, ты очень дорога мне, и меня взволновало то, что мне написала. Я для тебя просто Мария, а это чрезвычайно много для меня значит. Слава – это прекрасно, но это еще и ужасно и тесно связано с одиночеством. Тем более что я оказалась такой неудачницей в семейной и в личной жизни. Нам так много нужно сказать друг другу, и надеюсь, что скоро для этого представится случай.

Самые дружеские чувства тебе и Джорджу.

Мария.

1972

От Шейлы Надлер[351] – по-английски

10 января 1972

Дорогая мадам Каллас,

спасибо. Вы прекрасны и милы. Вы придали мне храбрости и подарили мне большое счастье.

Общаю вам работать очень много и хорошо. А еще – попытаюсь не мрачнеть!

А знаете ли вы, что ваши глаза тоже поют, как и ваш прекрасный голос? Они поют величественные и серьезные песнопения.

Дружески,

Шейла.

Альберте Мазьелло – по-итальянски

Сан Ремо, 9 июля 1972

Дорогая Альберта,

я уже давно не подавала признаков жизни и прошу тебя извинить меня за это. По возвращении у меня было столько проблем, и столько предстояло сделать. В довершение всего дочь ди Стефано[352] тяжело заболела – у нее рак миндалин, и я должна быть рядом, чтобы хоть немного подбодрить его и жену. Девочку прооперировали, ей удалили селезенку. Остается надеяться, что новые лекарства могут ей помочь. Но!

Сейчас лето, и мы здесь, в Сан-Ремо, в двух принадлежащих им квартирах. Та, что поменьше, в моем распоряжении. У нас здесь нечто вроде небольших каникул, но климат очень скверный. То и дело выглядывает солнце, зато ветер часто словно взбесившийся!

Хочется мне узнать твои новости. Чем занимаешься, какие планы? Это чтобы и я могла сорганизоваться тоже. Джульярдской школе я отказала [относительно новых мастер-классов], ибо на сей раз это была очень утомительная работа, и я не чувствую ее. Мне нужно время от времени быть у себя, иначе я теряю индивидуальность и все такое.

Если хочешь, напиши мне в Капо Пино, Джузеппе ди Стефано, Сан-Ремо, Италия. Очень нежно тебя обнимаю и надеюсь, что ты живешь в мире с матерью.

Твоя Мария.

Ирвингу Колодину – по-английски

21/7/72

Дорогой Ирвинг,

мне действительно так неприятно, что я с тех пор так тебе и не писала, но мне нужно было столько всего сделать, да и неповоротлива я на письма. Как ты там, друг дорогой? Все ли получается, как ты хочешь?

Я надеялась, что в мае снова приеду [в Нью-Йорк], но пришлось остаться дома и приводить в порядок все, что тут случилось пока меня не было, а отсутствовала я в этом году очень долго. А потом еще и дочка ди Стефано, ей 18 лет, и ее нужно было оперировать – у нее рак гланд! И вот я осталась рядом с ними так долго, как могла, ибо они очень нуждались в моем дружеском участии. Им очень тяжко. Как жаль, такие чудесные люди. А еще у моего мажордома серьезные проблемы с позвоночником.