Мария Каллас. Дневники. Письма

Как ты поживаешь, Эльвира? Мне сказали, что вчера ты приезжала в Турин[361], я не поверила, потому что если бы ты приехала, то постаралась бы меня повидать, правда? Я хотела бы получить от тебя весточку.

Через несколько дней я еду в Париж, кончились каникулы, надо приступать к работе. У меня назначено так много концертов на эту зиму. Я надеюсь, что мне удастся справиться с паникой и быть в форме.

Надеюсь скоро получить от тебя весточку и прошу тебя считать меня твоей дорогой подругой, хоть я и плохо умею писать.

Я так тебя люблю и нежно целую, Луиса тоже.

Твоя Мария.

Леонидасу Ланцзунису – по-английски

Париж, 1/9/1973

Дорогой мой Леонидас!

Я хотела тебе написать все это время, но у меня не было твоего адреса в Греции. Теперь я получила твое письмо из Саутгемптона и спешу ответить.

Дорогой Лео, мне очень жаль, что я не смогла помочь твоей подруге, но ты должен понять, что я получаю много писем от незнакомых людей, которые просят помощи, и я не знала, что это твоя подруга. Как я могу просто дать денег кому бы то ни было, кто звонит и представляется твоей подругой и просит $500? Это ты тоже должен понять.

Я готовлюсь в турне с концертами и умираю от страха, но надеюсь, что мне удастся успокоиться и прийти в форму к первой дате, 22 сентября, потому что от меня многого ждут, а я, конечно, уже не та, что была в 35 лет. Будем надеяться на лучшее.

Дорогой Лео, я счастлива, что тебе лучше. Мне хотелось бы чаще получать от тебя весточки. Я буду здесь, в Париже, до 18 сентября, потом в Лондоне в отеле «Савой».

Ди Стефано шлют тебе дружеские приветы и благодарят за то, что ты всегда думаешь о них. А я посылаю тебе всю мою любовь, и, пожалуйста, люби меня, как я, надеюсь, того заслуживаю. Все мои мысли с тобой.

Твоя крестница

Мария.

Лео Лерману – по-английски

Мой дорогой Лео!

Мне очень жаль, что я так затянула с ответом, но я была занята – собирала нервы в кулак, пела, не закрывая рта, и сражалась с жарой! Кажется, когда я должна работать, всегда бывает жарко, а я это ненавижу, особенно усталость, которую вызывает у меня жара! Что ж, мой дорогой, через двадцать дней настанет момент истины! Сейчас я не нервничаю, потому что это такой большой риск, что я не могу принимать его всерьез. Вероятно, в этот вечер я умру от страха, но пока все, что я могу делать, это учить слова. (Мой привычный ужас!)

В этот уик-энд я должна определить программу, то есть мои фрагменты, и я нахожу их все такими тяжелыми. Это, вероятно, замаскированный страх!

Как ты поживаешь, мой дорогой друг? Судя по твоему письму, ты благополучен и счастлив, это самое главное! Ты такой добрый, что заслуживаешь всего лучшего в жизни. Ты знаешь, Лео, ты входишь в число немногих людей, которых я люблю, и может быть, тебя я люблю больше всех. Пиши мне. Я буду в Париже до концерта, за два дня. Потом буду, вероятно, в отеле «Савой» после 19 сентября. Поцелуй всех наших друзей и звони мне, когда захочешь.

Молись за меня. Я люблю тебя.

Мария.

Бруне Луполи – по-итальянски

4/9/73

Дорогая Бруна!

Так давно я не получала от тебя писем. Как ты поживаешь, моя дорогая? Я думаю о тебе, и также все здесь о тебе думают. Я не представляю себя без тебя. И теперь, когда я вот-вот начинаю концерты, это кажется мне таким, таким странным. Даже Онассис прошлой ночью спрашивал о тебе.

Я здесь, я работаю, пишу слова (как обычно[362]) в эту адскую жару, в Париже 34 градуса, такого никогда не бывало! Именно сейчас, когда я должна работать! Сегодня приехал пианист, и мы начали. Разумеется, жара и слишком много пения в эти последние дни меня несколько утомили, но я должна хорошо натренироваться.

Я думаю, что голос в хорошем состоянии, не могу знать наверняка, пока не выйду к публике, ты же знаешь, какая я. Я сейчас выбираю фрагменты, которые буду петь одна, в конце недели я должна дать программу.

Мы будем петь дуэты: «Фауст», «Сельская честь», «Вечерня», «Дон Карлос», «Кармен», и последняя часть: мои арии, я думаю о «Манон» (Пуччини), «Мефистофеле», «Вечерне», «Arrigo ah parli a un core», «Силе судьбы» (ария I). И еще несколько, я должна еще выбрать. Я вставлю их в программу и решу в последнюю минуту.

Я вернулась в пятницу из Милана, чтобы немного побыть в покое, ведь на этой стадии, хорошо ли, плохо ли, я должна петь так, чтобы чувствовать себя уверенной. А Пиппо меня раздражает своим пением. У меня был комплекс в отношении него, но теперь нет. Мы немного поссорились, потому что он продолжает играть в казино, а я говорю ясно и твердо, что игра мне не нравится и любовь от нее страдает. Он рассердился, и мы решили остаться друзьями, коллегами, и это все.

Уже 3 дня он не звонит. Мне жаль, но, может быть, так лучше. Я посмотрю, преуспеет ли он сам! Я звоню его жене, как всегда, ведь она ничего не подозревает, и, должна признаться, в доме такой покой. Как хорошо делать что хочется, вместо того чтобы кто-то постоянно был рядом.