Мария Каллас. Дневники. Письма

Сейчас я пытаюсь отдохнуть немного. Если бы только перестал лить дождь, и прогноз хоть немного повернул бы к лету. Здесь это время года скверное до таких вот дат года. Меня потрясло известие о смерти Гентеле[353]. Что им теперь делать [Метрополитену]? Мне предложили художественное руководство, как ты, наверное, знаешь, но я отказалась от этой идеи. Это отнимало бы слишком много времени, а кроме того, я не могу так долго не бывать дома, как случилось в этом году и в прошлом. А другие новости у тебя есть?

С горячей дружбой, и надеждой узнать, что еще новенького,

Мария.

Наде Станчиофф[354] – по-английски

21/7/72

Дорогая Надя,

я так опечалена из-за твоего отца. Ты нежно его любишь, а ведь и самой тебе в последнее время нелегко приходилось. Как ты там, дорогая Надя? Как мы долго не видались, кажется, целый год. Что ты делаешь с твоей жизнью? Ты пришла в себя после той любовной истории с врачом? Так или иначе, но надеюсь, что да.

У меня все хорошо. Когда я увижу тебя, мы поговорим, есть много чего рассказать друг другу и вместе посмеяться. В этом году у меня было много работы в Школе Джульярд, и это мне нравилось. Я занималась и отрабатывала свой голос, это проходило очень хорошо, вот только оперный мир все ниже опускается. Подход непрофессинальный, более чем посредственный, а я была так избалована, и отнюдь не горю желанием туда вернуться. В любом случае, поживем – увидим.

Если захочешь написать мне – я буду в Сан-Ремо, Капо Пино, на имя ди Стефано, до 8 августа, а потом, наверное, поеду в Испанию – нанести визит Джорджу Муру и его жене в Сотогранде. А потом – опять Сан-Ремо или Париж. Мой телефон в Сан-Ремо – 60212.

Надеюсь, что все к лучшему, и сообщи, что у тебя нового.

Самые дружеские чувства.

Мария.

Пожалуйста, передай мое дружеское участие твоей семье, и как глубоко я опечалена болезнью твоего отца. И обними Эндрю!!

1973

Лео Лерману – по-английски

Париж, 14/1/73

Дорогой Лео!

Мне очень жаль, что нам не удалось увидеться с весны прошлого года, но я была так занята. Была в опере один раз, посмотрела два акта «Отелло» – Маккракен? И Милнс – постановка Дзеффирелли[355]. Все очень плохо. Тенор вообще не должен был петь, а Милнз глотает свой голос. Боже мой, что у них не ладится! Мои ученики пели лучше, если сравнивать.

У меня для тебя много новостей, но я жду более конкретных предложений. Тем временем пою дуэты для пластинки с ди Стефано. Должна сказать, что работать вдвоем над пластинкой не так трудно, как если бы я была одна. Мы заканчиваем записывать в середине февраля, потом я еще должна закончить несколько арий с Эми-Энджел. Потом Япония, очень хороший контракт, в конце мая. Не думаю, что буду в Турине. Они не соблюли наш контракт, и слишком поздно, чтобы подготовить хорошую постановку. Работать в Италии в наши дни очень трудно. Не все политика.

Я борюсь с весом. В прошлом году я была слишком худой. В этом году тяжко сидеть на диете, но я должна сбросить 3 кило. Почему врачи не могут придумать таблетку, которая не причиняет никакого вреда, но сжигает все, что ты ешь? Мы летаем на луну, но они не умеют лечить насморк и не могут заставить наши железы работать как следует! Я так счастлива, что у тебя все хорошо. Я очень люблю тебя, дорогой Лео, и, пожалуйста, не тревожься за меня. Все в порядке. Я тут подумала, что ты никогда не видел мою квартиру, не так ли?

Как поживают наши общие друзья Говард, Луиджи и мой дорогой и прекрасный Грей? Кстати, мороженое Луиджи было фантастическое, но я от него поправилась. Я скучаю по всем вам. Люблю тебя и надеюсь, что ты скоро напишешь мне все твои новости, и сплетни тоже, мой самый дорогой и лучший друг.

Всего тебе наилучшего, как всегда.

PS: Говард и остальные могут мне писать. Мне было бы очень приятно получать от них весточки. Целую.

Если у меня в будущем наклюнется что-то с Метрополитеном, Говард мне поможет? Я уверена, что да. Больше пока не скажу!

Бруне Луполи – по-итальянски

Париж, 3/4/73

Моя дорогая Бруна,

мне очень жаль, извини за вчерашний телефонный разговор. Вместо того чтобы подбодрить тебя, я тебя мучаю, как будто своих забот тебе не хватает[356]. Но ты можешь понять, как я по тебе скучаю, как мне больно знать, что ты заперта там. Ты увидишь, что и это пройдет, Бруна. Ты увидишь, что, если ты поговоришь с ней, и друзья тоже, она и сама поймет, что ты не можешь так оставаться.

Я постараюсь думать, что скоро ты будешь со мной. А пока еще неделю я буду здесь, может быть, две, а потом поеду в Сан-Ремо и Монте-Карло, чтобы закончить пластинку[357].

Я продолжаю работать, и на этот раз совсем одна. Мне было так необходимо побыть в покое у себя дома. Я стараюсь понемногу соблюдать диету, потому что толстею, и мне это не нравится, но это тяжело, как всегда тяжела диета, и в первые две недели сброшенных килограммов не видно!