Мария Каллас. Дневники. Письма

Представь себе, когда я болела, никто кроме Серафина не пришел меня навестить. Виттория не зашла и не позвонила, хотя они обедали внизу, прямо подо мной. В общем, абсолютно все меня покинули, кроме маэстро, который поистине святая душа. Не будь его со мной, я умерла бы здесь от моих невзгод. Представь, каково, когда все радуются, что я не пою с ними. Боятся, бедняжки! Знают, что рядом со мной на сцене они будут иметь бледный вид. Никогда со мной так не обращался никто из моих коллег. Бедный Николай, какая Мадам, даже Сьепи, не говоря уж о Тассо!

Мне не терпится вернуться в твои объятия, и вернуться к жизни, и расцвести, ведь ты умеешь дать мне все, чего я только пожелаю, и с тобой я забываю обо всем!

Поблагодари твою маму за ее письма, они очень меня тронули, и скажи ей, что мы с ней скоро увидимся, и тогда мы все будем счастливы! Поцелуй от меня Пиа, Джанни и Орланди, а ты, мой дорогой, пиши мне побольше, и молись, чтобы я хорошо спела, это единственное, чего я сейчас хочу, это будет мой реванш над ними!

Я еще раз повторяю тебе, что отчаянно тебя люблю, и уважаю еще больше, и чту! Я тебя бесконечно желаю! Я твоя навеки.

Мария.

Джованни Баттисте Менегини – по-итальянски

Буэнос-Айрес, 12 июня 1949

Мой дорогой, обожаемый Баттиста!

Несколько дней я тебе не писала, потому что была очень занята репетициями «Нормы». Мне пришлось много работать, чтобы войти в голос. Петь раз в 12 дней не полезно, ты же знаешь. Так что теперь я почти готова. Но я очень несчастна из-за Серафина. Он очень угнетен, и мне от этого бесконечно тяжело. Здешний климат поистине губителен, даже мне очень плохо, я постоянно сплю, готова спать все время, однако сплю плохо. Мерзкая погода! Но причина упадка духа Серафина в поведении Виттории. Она ведет себя просто неприлично! И еще этот дурак Никола (Росси-Лемени). Должна сказать, я никогда ему не симпатизировала. Он всегда казался мне эгоистом. И такая невоспитанность! Я возмущена! Они не видят, какую причиняют боль, как унижают этого святого человека и мученика! Мне так омерзительно это свинство вокруг. Мне не терпится укрыться в нашей чистой и такой достойной любви. Самое главное в моей любви к тебе – это изыск, который я в тебе вижу! Понимаешь, женщина, особенно такая, как я, должна гордиться своим мужчиной! И, любовь моя, я так горда и счастлива, что мне принадлежит такой идеальный мужчина!

Если будет Богу угодно, я улечу 12-го, значит, буду с тобой 14-го. Если я закончу 8-го, попытаюсь успеть на самолет 9-го, если останется местечко. Скоро я буду с тобой. Самое трудное позади, это когда мне нечего было делать и я болела. Теперь мне лучше, я еле таскаю ноги (климат), но мне есть чем заняться, и потом я готовлюсь к отъезду. Так что время пролетит быстро.

Вчера я пела на первой репетиции оркестра с Барбьери[86], 2-й и 3-й акты. Они были ошеломлены! Оркестр аплодировал после дуэтов. И люди не могли опомниться! Ария очень неподатлива. До такой степени, что иной раз (внутренний) голос говорит мне, что я больна и надо отменить спектакль[87]. А мне всегда все удается, если я хорошо порепетирую! Я произвожу впечатление, это сразу видно! Достаточно, чтобы я была в форме, и пусть говорят что хотят. Мне нравится щекотать людям нервы! Завтра попробую сходить в здешнюю православную церковь. Благословение мне поможет, правда? Бог так добр ко мне. Он даровал мне успех, здоровье, какую-никакую красоту, ум, доброту и главное – тебя. Смысл моей жизни и мою веру в жизнь. Я обожаю тебя бесконечно, дорогой, и так тебя желаю. Знаешь, этой ночью мне показалось, что ты рядом. Я уверена, что ты в этот момент думал обо мне! Так часто мне кажется, что ты совсем близко. Это твоя душа со мной. Любимый, боюсь, волнение задушит меня, когда я снова тебя увижу! Столько радости и столько муки. Не правда ли?

Дорогой, я оставлю тебя, это только так говорится. Ты все знаешь! Я теперь в форме, так что не беспокойся. Молись только, чтобы я хорошо спела. Пиши мне и помни, что я живу только ради тебя. Я тебя обожаю, я вся твоя.

Навеки твоя Мария.

Поцелуй Джанни и Пиа, твою маму и друзей, а тебе самый сладкий поцелуй!

Все спектакли транслируются (по радио), постарайся послушать хоть один.

Джованни Баттисте Менегини – по-итальянски

Буэнос-Айрес, 17 июня 1949

Мой дорогой Баттиста!

Пишу тебе сегодня, в день великого испытания и великого урока, который я хочу дать всем. Вчера вечером была генеральная репетиция. Сам понимаешь, все были полны любопытства и к «Норме», и ко мне после «Турандот». До такой степени, что критики из одной газеты позвонили мне с советами и попросили петь громко[88], потому что они напишут отзыв о репетиции. Кретины!

Итак, генеральная репетиция поразила всех, а на «Каста дива» все плакали! Они ликовали. Надеюсь, что спектакль пройдет так же хорошо, как генеральная, и я буду довольна, если будет Богу угодно.