Мария Каллас. Дневники. Письма

Что ж, дорогой мистер Бинг, мои наилучшие пожелания и дружеские приветы всем нашим общим друзьям.

Искренне ваша

Мария Менегини Каллас.

PS: я узнала о ваших проблемах с моими коллегами. Мне очень жаль.

От Франко Дзеффирелли – по-итальянски

26 августа 1956

Дорогая Мария!

Вчера вечером Марлен Дитрих, одна из твоих знаменитых поклонниц, только о тебе и говорила. Она сказала, что в американских больницах постоянно ставят твои пластинки, потому что обнаружили, что твой голос идет на пользу больным, дает им веру, успокаивает, помогает выздороветь. Это неудивительно! Мы-то уже давно это поняли. Дитрих сказала еще, что забронировала за семь месяцев билет на твою opening night[132] в Метрополитене, ей удалось достать место только благодаря тому, что она знакома с Бингом. Очевидно, что в этот вечер у тебя будет даже не триумф, но апофеоз! И это мы тоже давно знаем.

Лукино (Висконти) уехал сегодня в Венецию, где вы наверняка увидитесь (во время Фестиваля). Мне очень жаль, что я не смогу там быть, но мне не удается вырваться в Рим: у меня множество планов и предложений работы, которыми я должен заниматься плотно, изо дня в день.

Ладно, я прощаюсь. Надеюсь, мы скоро увидимся все втроем в Милане, а пока целую тебя нежно, и сердечный привет Баттисте.

Франко.

Нелли Файлони[133] – по-итальянски

Милан, 19 сентября 1956

Дорогая Нелли!

Я побеспокою тебя ради милости твоей души, которая так хорошо меня знает. Как тебе известно, я сужусь с Багарози, который распространяет обо мне безумные небылицы, рассказывая среди прочего две невероятные вещи:

Примо, что меня сделала и выучила его жена и что он потратил не больше не меньше $85000, чтобы обучить меня пению.

Секондо, что он организовал для меня сезон в Чикаго, мертворожденный, как все прекрасно знают, а ты особенно.

Поэтому мне нужно письмо от тебя с изложением всего, касающегося Багарози, многие вещи ты хорошо знаешь, поскольку мы пережили их вместе с незабвенным Маэстро – твоим мужем. Я уезжаю через 15 дней в Америку и надеюсь получить от тебя весточку.

Самые теплые пожелания и поцелуй Донателлу[134] от меня. Кто знает, когда мы увидимся?

Мой муж присоединяется ко мне и шлет приветы со всей своей любовью.

Всегда твоя

Мария.

ЛОЖЬ СТАТЬИ В «ТАЙМС»

По-итальянски

1. Это неправда, что я уехала из Америки толстой. Я потолстела в Греции после лечения взбитыми яйцами лимфатической дисфункции, которую моя мать не была так любезна лечить.

2. Я провела только один год в Национальной консерватории, после чего перешла в Афинскую консерваторию, где занималась с де Идальго.

3. Ложь, что я всех ненавидела. С какой бы стати? Неправда и то, что меня не любили в школе. Чистый вымысел.

4. У нас никогда не было «дешевой» квартиры, а будь это так, моя мать постыдилась бы рассказывать подобное в ущерб нашему имени.

5. Неправда, что я ела сыр. Я, наверное, никогда не любила сыр, а что касается завтраков, я помню, что едва могла спуститься по лестнице, потому что уходила утром, даже не выпив чаю и не съев куска хлеба.

6. «Тоска» (в Афинах) была поставлена для меня с самого начала, и репетировали мы 3 месяца. Дино Янопулос может свидетельствовать, так как он был режиссером этой оперы. Так что вот вся ложь про мою разорванную рубашку и подбитый глаз и распухший нос той, другой[135], и это неправда, что критики отзывались о ней преувеличенно хорошо. Они никогда о ней хорошо не отзывались.

7. Я оставалась в Америке только с октября 1945-го до середины июня 1947-го, то есть меньше двух лет, не то чтобы это большая разница, но для уточнения.

8. Еще в Америке я прошла курс лечения для похудения и сбросила со 100 до 80 кило, а затем, в Италии, до 70 кило. Именно в пору «Турандот», и «Тристана», и «Нормы»[136]. После операции аппендицита я поправилась на 19 кило, и только потом, в 1950-51, я поправилась без причины, а виноват в этом был пресловутый солитер[137].

9. Неправда, что я уехала из Америки несчастной и озлобленной, потому что у меня были все причины быть счастливой. У меня был контракт на открытие величайшего в мире оперного сезона: в Арене-ди-Верона с «Джокондой» и маэстро Серафином.

10. Менегини никогда не просил Серафина работать со мной над моими операми. Маэстро сам наставлял меня, так как должен был исполнять их со мной.

11. История с цветами вокруг кровати смешна.

12. Неправда, что Менегини не давал мне петь, потому что, захоти он, я бы бросила пение. Никогда не было никакого демона, который толкал бы меня, я была в профессии и должна была исполнять мой долг.

13. Смешна и история с Ла Скала и моей близорукостью, выдумка завсегдатаев-журналистов, им не нравится, что я в Ла Скала, и они пишут якобы подлинные цитаты фраз, которых я никогда не говорила.

14. Далее, Ла Скала никогда ничего не предлагал мне до несчастья с Тебальди. Они снова пригласили меня на «Аиду», но я отказалась, потому что меня не было в программе. Только в следующем году я была ангажирована на открытие сезона с «Вечерней».