Мария Каллас. Дневники. Письма

Не отвечала тебе долго, ибо сама знаешь, как ужасно было все, что в последнее время происходило в моей жизни, и один Бог знает, как я перенесла все эти испытания.

И вот я в Лондоне до конца сезона, а потом, в июле, августе и сентябре, поеду в Милан отдохнуть, как следует отдохнуть.

Мне так радостно было узнать, что ты обо мне написала; могу вообразить, что там каких только «оскорблений» не было. Спрашивай меня, Эмили, об всем, что хочешь узнать, и обещаю, что в июне-июле-августе быстро отвечу тебе.

Надеюсь, что твоей спине лучше, и ты вспомнишь о твоей дорогой подруге Марии.

PS. Баттиста тебя обнимает.

Лео Лерману – по-английски

Лондон, отель «Савой», 16 июня 1958

Дорогой Лео!

Как давно у меня нет от тебя новостей. В Америке мы так мало виделись; я рассчитывала, что ты нагонишь в следующем году. Надеюсь, твои дела теперь лучше, и у тебя все хорошо. Что поделываешь? Что новенького? Как там наши друзья?

Обо мне ты, думаю, все знаешь. Чем больше газет я читаю, тем больше сама узнаю о себе; бывает, что посмеюсь, а то и в ярость приду от всего того вранья, какое они продолжают выдумывать, по своему обыкновению.

В конце этого месяца заканчиваю сезон и умираю от желания поехать в свой деревенский домик[188], чтобы там расслабиться. Ты, случайно, не собираешься ли в Италию? Если так, пожалуйста, сообщи мне. Ну, на сегодня это все, а в июле напишу тебе побольше. Если захочешь прислать ответ – буду на самой вершине счастья, и, пожалуйста, считай меня твоей лучшей подругой.

Мария.

Тиди Каммингс[189] – по-английски

Лондон, отель «Савой», 16 июня 1958

Дорогая Тиди!

Уж и не знаю, простишь ли меня когда-нибудь за то, что никогда не отвечаю на твои письма, но, как тебе должно быть теперь известно, я была ужасно занята и претерпела множество очень серьезных испытаний, так что не могла собраться с духом и найти силы, чтобы написать хотя бы пару строк; пожалуйста, прости меня и пойми. Теперь я в Лондоне, буду заканчивать сезон; только бы нервы мои выдержали до конца июня.

Я огорчена, что этим летом мы повидаться не сможем, но вижу по вашим планам, что вам предстоят чудеснейшие каникулы. Подробности напишу вам позже, в июле; это один из месяцев, отведенных мною для отдыха.

С надеждой, что это письмо дойдет до вас, и что все мы увидимся очень скоро, хотя и не раньше октября. Пожалуйста, прошу тебя считать меня твоей лучшей подругой, и знай, как высоко я ценю твою привязанность, дружеские чувства, все то, что ты обо мне думаешь; прости, что не отвечала тебе, но ведь ты знаешь – я рождена не для того чтобы писать. Прости, что это письмо отпечатано на машинке, однако обещаю, что в июле напишу тебе длинное послание собственноручно. Обнимаю вас обоих и ваших милых мальчиков, твоих еще более милых родителей, и привет отцу Уолтера, и всем, всем, всем женщинам передай мои дружеские чувства.

Мария.

Герберту Вайнштоку и Бену Мейзельману[190]

Лондон, отель «Савой», 16 июня 1958 года

Дорогой Бен, и Герберт!!!

Спасибо за ваш восхитительный отзыв и комплименты после представления «Пирата». Да, прошло и вправду великолепно, а Августейшее Присутствие[191] и вовсе останется самым дорогим воспоминанием на всю оставшуюся жизнь мою.

Погода здесь скорее прохладная, и надеюсь, что сама это не очень-то замечу. Счастлива узнать, что «Медея» собрала столько воодушевленных отзывов. Еще благодарю вас за телеграмму и рассчитываю повидаться с вами совсем скоро, в октябре, когда снова прибуду в Америку, если Богу будет угодно, после трех месяцев отдыха.

Обоим – мои дружеские чувства, и от моего мужа, напишу подробнее, когда покончу с этой последней ожидающей меня тяготой.

С обычными чувствами,

Мария.

Письмо от Франко Дзеффирелли – по-итальянски

26 июня 1958

Дорогая Мария,

не хочу в эти дни расстраивать тебя напоминанием о фильме. Не знаю, прав я или же нет, но, как бы там ни было, не вижу возможностей для себя поступить иначе, учитывая мою сдержанность и нежелание действовать по примеру большинства других постановщиков, то есть осаждать звезд, дабы они соблаговолили пожелать рассмотреть свое участие в проектах. А ты знаешь, как я привязан к тебе и какое уважение к тебе питаю, чтобы предлагать участие в недостойных тебя антрепризах.