Марина из Алого Рога

— Да, да, объяснялъ Пужбольскій: — сводъ свой она вывела врно, только одного не замтила, что строила она его на песк. Онъ и разъхалъ!... Во-первыхъ, вслдъ за нашими несчастіями въ Крыму, кредитъ старика Солнцева лопнулъ какъ мыльный пузырь… Онъ даже не выдержалъ, умеръ скоро затмъ… Оказалось, что у него долговъ боле чмъ на половину всего имнія… А тутъ l'йmancipation — еще половиной меньше! И изъ всего ея echafaudage'а осталось au fond у Дины то, что получила она отъ милостей Завалевскаго, и мужъ, изъ котораго она, pauvre femme, вотъ уже пятнадцать лтъ бьется что-нибудь сдлать, и не добивается…

— А мужъ что же? спросила Марина.

На этотъ разъ Пужбольсвій уже совсмъ расхохотался.

— Мужъ ничего, сказалъ онъ:- мужъ — князь Солнцевъ, и даже родня мн близкій…

— Такъ вдь это что же "князь"! Это только кличка, засмялась, въ свою очередь, двушка.

— Оно и есть! Кличка для клички, какъ было прежде искусство для искусства, какъ нынче у вашихъ либераловъ самооплеваніе для самооплеванія!… Вообразите себ ярлыкъ безъ бутылки, бутылку безъ вина, табачный кисетъ безъ табаку, — вотъ вамъ Солнцевъ depuis que "papa" est mort! Онъ тоже либералъ, между прочимъ…

— Я все думаю, заговорила Марина: — какъ это онъ дозволяетъ обманывать, или, какъ вы сказали, эксплуатировать себя этой женщин!… Онъ или любитъ ее до сихъ поръ, или это слабость, которую онъ какъ человкъ не въ прав себ дозволить!…

— Ни первое, ни совсмъ послднее! возразилъ князь:- она употребляетъ теперь съ нимъ особенный… какъ это говорится? — да, особенный фортель, который дйствуетъ на Завалевскаго именно потому, что онъ, я употреблю слово въ вашемъ смысл, что онъ человкъ. Судя по нкоторымъ словамъ qui lui sont 'echapp'es, она упрекаетъ его теперь въ томъ, что онъ былъ причиной ея несчастія, что онъ не долженъ былъ дозволить бравъ ея съ Солнцевымъ, долженъ былъ sobrement… трезво посмотрть на ея дтское увлеченіе, l'entrainement d'une pauvre et na"ive enfant 'eblouie par le monde. А онъ что сдлалъ? De la grandeur dame и не изъ чувства, a par rancune, par d'epit amoureux, чтобы еще зле отомщать ей…

— И онъ этому вритъ? съ новымъ негодованіемъ перебила его Марина.

— Вритъ, c'est trop dire, но, насколько я могъ замтить, говоритъ себ, что въ этихъ упрекахъ есть нкоторая доля правды, — и это его мучитъ, я знаю… Elle le tient par cette ficelle l`a! закричалъ князь, пожимая плечами.

Марина глубоко задумалась.

— О, Боже мой! сказала она посл долгаго молчанія: — какъ присмотришься только поближе, — въ мір одно коварство!…

— И любовь! добавилъ засмявшись Пужбольскій, но въ его выраженіи, опять помимо его воли, было боле чмъ одна шутка.

— А вы все съ своими глупостями; все съ глупостями! досадливо крикнула на него Марина. — Я съ вами говорить боле не хочу!

Она вскочила съ мста такъ же быстро, какъ и опустилась на него два часа тому назадъ, и, приподнявъ слегка спереди свою кисейную юбку съ воланами, торопливо сбжала со ступенекъ балкона…

— La Judith d'Allori! ршилъ съ восторженнымъ вздохомъ князь Пужбольскій, проводивъ ее глазами и очутившись одинъ предъ чашкой своего давно похолодвшаго чая.

VIII

Съ этого дня между нашими друзьями и Мариной установились самыя добрыя пріятельскія отношенія. Каждое утро, часу въ девятомъ, приходила она съ ними чай пить, и до полудня, пока высоко поднявшееся солнце не прогоняло ихъ съ балкона, время проходило въ оживленной, всегда занимательной бесд, въ горячихъ или веселыхъ толкахъ, спорахъ и разсказахъ. Это совмстное чаепитіе, какъ выражалась Марина, живой, дружескій обмнъ мыслей, вчныя пренія Пужбольскаго съ графомъ о предметахъ совершенно для нея новыхъ, которымъ внимала она съ возрастающимъ съ каждымъ днемъ любопытствомъ, — все это вскор стало для нея такъ же дорого, такъ же необходимо, какъ воздухъ, которымъ она дышала. Весь день ходила она исключительно занятая тмъ, о чемъ утромъ была рчь за чаемъ; вечеромъ, ложась спать, готовила она вопросы, на которые пріятели ея должны были отвтить ей завтра; завтра она, проснувшись, улыбалась новому свтлому дню, глядвшему въ ея окна, и торопилась скоре одться и бжать на тотъ каменный, обросшій жасминомъ, любезный ей балконъ, гд, она знала, за кипящимъ уже самоваромъ сидятъ друзья и поджидаютъ ее…