Мариус Петипа. В плену у Терпсихоры

Парадное представление прошло вечером 17 мая 1896 года. Корреспондент газеты «Сын Отчества» так описывал впечатления от спектакля: «Торжественное представление прошло с тем же блеском, что и другие празднества. Та же эффектная картина, достойная кисти художника, что в Успенском соборе и в Грановитой палате, но с некоторой разницей в настроении присутствующих. В Успенском соборе настроение было торжественно-благоговейное, в Грановитой палате — торжественно-парадное, скованное тонкостями придворного этикета. Здесь, в театре, чувствовалось уже свободное»[715].

После первого акта оперы М. И. Глинки и ее финала, а также антракта, во время которого гостей угощали шампанским, наступила очередь балета. Он начался короткой и торжественной прелюдией, выдержанной в быстром темпе. Поднявшийся занавес открыл картину подводного грота. «Дно было усыпано раковинами, — пишет балетовед О. В. Балинская, — повсюду виднелись причудливо изогнувшиеся кораллы, подводные камни обвивали экзотические растения. Декорации были написаны по эскизам Михаила Бочарова Петром Ламбиным, одним из „могикан-декораторов“ академической школы. Бутафорию изготовил скульптор Павел Каменский. Волшебство этой картины усиливало искусное освещение, которым владел Карл Вальц — великий мастер световых эффектов»[716]. 24 танцовщицы, облаченные в желтые и розовые пачки, с изящными шапочками в форме раковин, изображали, расположившись на сцене в грациозных позах, жемчужин. Среди них выделялись две розовые, две черные и шесть белых. Каждая пара имела небольшой сольный выход, сопровождаемый легкой танцевальной музыкой. В конце к ним присоединялся в бравурном танце кордебалет.

Внезапно на вершине лестницы, расположенной в глубине грота, появлялась фигура Гения Земли, роль которого исполнял солист его величества Павел Гердт. Он спускался в грот и представал на сцене во всем великолепии. Недаром критик Валериан Светлов назвал его «воплощением красоты в сценическом образе»[717]. Испуганные жемчужины при виде его прятались, на сцене оставалась лишь одна — Белая жемчужина, мирно спящая в одной из раковин. Когда Гений Земли, восхищенный ее красотой, приближался, Белая жемчужина просыпалась и, вняв его мольбам остаться с ним, начинала танцевать. Пьерина Леньяни, исполнявшая эту роль, олицетворяла собою, по мнению обозревателя «Московского листка», «прелестнейшую в мире жемчужину, превзошла самое себя; она удивительно танцевала»[718].

Остальные жемчужины, успокоившись, выходили из раковин и окружали танцующую пару. Но по законам драматургии безоблачное состояние героев должен был сменить конфликт. И он последовал при появлении Царя кораллов — хранителя морских сокровищ (Николай Аистов). Явившись в окружении своей армии, он хотел наказать смельчака, посмевшего посетить морское дно. Но Гений Земли умел себя защитить. Он ударил жезлом по скале, и из нее тут же явилась его армия: 18 танцовщиков-мужчин изображали бронзу и железо. Началась битва между металлами и кораллами. Маршеобразные движения артистов, их динамичные перестроения создавали яркое, незабываемое зрелище.

Когда металлы одержали победу, Царь кораллов и его подданные склонили перед ними колени. Гений Земли объявлял при помощи пантомимы, что пришел на дно океана лишь для того, чтобы найти прекраснейшую жемчужину и украсить ею корону. В ответ на это Царь кораллов предлагал осмотреть все сокровища, которыми он обладал. И тут начиналась череда танцев, открывала которую Желтая жемчужина (М. Кшесинская), исполнившая в паре с Н. Легатом pas de deux и блеснувшая в вариации Pizzicato. Затем шли вариации розовых и черных жемчужин. Общее мнение рецензентов, оценивавших выступление танцовщиков, выразил обозреватель «Новостей дня»: «Пальму первенства следует бесспорно отдать г-жам Леньяни, Кшесинской 2, гг. Гердту и Легату 1»[719].

Все сокровища моря чествовали победителей. На глазах потрясенной публики взвивались струи фонтанов, а Гений Земли и Белая жемчужина садились в колесницу, запряженную дельфинами. Венчал же спектакль апофеоз под названием «Торжество Амфитриты». В этой сцене представала морская даль, озаренная восходящим солнцем. А над зрительным залом раздавались торжественные звуки оркестра и хора:

По земле родного края,
Словно зорька золотая,
Радость, сердцу дорогая,
Загорелась величаво.
Эта радость — упованье,
В ней народа ликованье,
Ею верит в процветанье
Наша русская держава.

Таким заключительным аккордом завершился коронационный спектакль в честь императора Николая II, балет для которого поставил «отец русского классического балета» Мариус Иванович Петипа.