Мариус Петипа. В плену у Терпсихоры

«Высвечивали» образы героев и чудеса сценографии: фантастические и бытовые декорации, механические приспособления для вознесения и полетов действующих лиц, что приводило в восторг зрителей. Основная заслуга в создании «летучих» декораций, а также кладбища, волшебного замка и богато украшенного зала принадлежала Андрею Роллеру. Остальные картины оформляли театральные художники Исаков, Серков, Вагнер, Шангин и Бастид. Их блестящая работа была отмечена многими критиками. Но прежде всего высоко оценивали игру артистов. А. Плещеев вспоминал: «Иелла — молодая, стройная девица с энергичным, но некрасивым лицом и большими глазами… Хорошая актриса, одаренная богатыми мимическими способностями. Особенно рельефно это выразилось в „Фаусте“ — Гретхен произвела глубокое впечатление. Петипа играл роль Фауста с редким увлечением, как истинный артист. Перро-Мефистофель явился в полном блеске и выказал свою идеальную мимику. Юная красавица Суровщикова способствовала успеху балета в роли Марты. Женственность, грациозность и красота русской танцовщицы среди трех иностранных артистов обратили всеобщее внимание. Балетоманы не сводили с нее своих биноклей»[256].

Несомненный совместный успех на сцене способствовал сближению М. Петипа и М. Суровщиковой и в жизни. Насколько глубоки оказались их чувства и были ли они взаимны, судить сложно. Но в любом случае стрелы Амура нашли цель: тридцатишестилетний артист и восемнадцатилетняя танцовщица решили пожениться. В мемуарах М. Петипа так отметил это важное событие: «В 1854 году я сочетался браком с девицей Марией Суровщиковой, грациознейшей особой, которую сравнить можно было с самой Венерой»[257].

Счастливый муж не упоминает о тех трудностях, через которые пришлось пройти молодым. А препоны для заключения семейного союза были. По существовавшему в Российской империи закону вступление в законный брак императорских служащих не было делом исключительно личным. Вердикт выносили на государственном и синодальном уровне. В данном случае ситуация осложнялась тем, что жених был иностранцем и католиком, а невеста православного вероисповедания — воспитанницей Театрального училища, учившаяся в нем за казенный счет. Поэтому в решении этого вопроса принимали участие не только дирекция императорских театров и министерство двора, но и сам император Николай I. Кроме этого, для заключения союза требовалось разрешение Святейшего Синода. О том, как шаг за шагом были получены все необходимые бумаги, свидетельствуют архивные документы.

Прошение о дозволении М. Петипа вступить в брак с М. Суровщиковой артист подал сразу после того, как девушка была принята в труппу в апреле 1854 года, после окончания Театрального училища. Директор императорских театров А. М. Гедеонов, получив его, сразу же подал рапорт министру императорского двора и уделов графу В. Ф. Адлербергу[258], в котором сообщал: «Состоящий при Санкт-Петербургских театрах танцовщиком французский подданный Мариус Петипа испрашивает о дозволении ему вступить в брак с бывшей воспитанницей Театрального училища и ныне танцовщицей Марией Суровщиковой…

Представляя о прошении танцовщика Петипа на благоусмотрение Вашего Сиятельства, испрашиваю по оному разрешения, дозволено ли будет ему вступить в брак с танцовщицей Суровщиковой и следует ли ему непременно принять при этом случае присягу, или же… он от таковой может быть освобожден, если сам того не пожелает с соблюдением всех прочих условий, то есть о крещении детей в вере Православного исповедания, оставлении Суровщиковой на выслугу при театре установленного десятилетнего срока.

Директор Императорских театров

Гедеонов»[259].

Вскоре на рапорт поступил ответ: «По всеподданнейшему Докладу моему рапорта Вашего Высокопревосходительства от 21-го сего мая Государь Император предварительно Высочайше соизволяет на вступление танцовщицы Марии Суровщиковой в брак с состоящим при Санкт-Петербургских театрах французским подданным Мариусом Петипа, дозволяя ему не присягать на подданство России, но вместе с тем Его Величество повелел, чтобы как г-жа Суровщикова, так и он обязаны были подпиской в том, что она будет продолжать службу при Императорских театрах определенный десятилетний срок, и чтобы при том, если она имеет родителей, спрошено было на брак ее и их согласие. Окончательно же дать этому делу установленный ход через г. Обер-прокурора Св. Синода…

Адлерберг»[260].