Мариус Петипа. В плену у Терпсихоры

Стремление Мариуса Петипа утвердиться в новом качестве на столичной императорской сцене вполне понятно и логично. Ведь эпоха Жюля Перро подошла к концу, и Мариус понимал, что свято место пусто не бывает. Кто-то должен стать новым главным балетмейстером. Так почему же не он — Петипа?

Однако судьба не спешила одарить его всеми щедротами сразу. За три месяца до премьеры «Брака во времена регентства», в сентябре 1858 года, к театральному агенту в Париже Шарлю Формелю, занимавшемуся в те годы поиском артистов для гастролей и заключения долговременных контрактов в Российской империи, обратился известный французский танцовщик и балетмейстер Артур Сен-Леон. Он уже снискал европейскую славу и теперь мечтал служить на императорской сцене в Санкт-Петербурге. Мечтать-то мечтал, но особо на такой стремительный взлет карьеры не надеялся. Поэтому в письме к «милостивому государю» Ш. Формелю он просил о возможности вместе с танцовщицей Луизой Флери выступить в театрах России и Валахии[308]: «…Мне известно, что Россия в Москве, Варшаве, Одессе и Валахия в Бухаресте и, кажется, Яссах имеют превосходно оборудованные театры. Я знаю, о Петербурге нечего думать, поскольку там под справедливым титулом абсолютного мастера царит Перро, а в других театрах не идут на большие расходы. Между тем у меня есть подходящие эффектные постановки, которые не потребуют излишних затрат. И я почти уверен, что окажется удовлетворительным соединение сценической скрипки с танцем в том виде, в каком я ввел его в „Скрипку дьявола“, „Танцующего бесенка“ и другие постановки, всегда производившие сенсацию своею новизной и оригинальностью. У меня есть оркестровые партии и собственные костюмы… Если Вы устроите нам в Москве, Одессе и Варшаве по дюжине представлений плюс бенефис, я буду вполне доволен…»[309].

Нам не известно, знал ли в момент написания этого письма А. Сен-Леон о смене руководства в дирекции императорских театров. А она произошла 30 мая 1858 года: вместо А. М. Гедеонова императорскую сцену теперь возглавил А. И. Сабуров[310], служивший до этого в армии и в министерстве финансов. Был он к тому же гофмейстером двора великого князя Константина Николаевича. С его точки зрения, Мариус Петипа был одним из артистов, не более того. Получить назначение на должность балетмейстера у танцовщика, как оказалось, пока шансов не было: ведь он давно не считался гастролером, и не мог, по мнению театрального начальства, вызвать у балетоманов такой интерес, как это бывало с европейскими знаменитостями.

Сам же Петипа, оценивая деятельность А. И. Сабурова в качестве руководителя императорских театров, пишет в мемуарах, что тот «к делу относился не слишком серьезно»[311]. Его мнение о новом директоре совпадает с оценкой художника московских императорских театров К. Вальца. Тот вспоминал, что «все дела вместо своего начальника, занятого более важными личными вопросами», решал секретарь Сабурова. Самого же директора жизнь театра, художественный уровень постановок, по всей видимости, интересовали мало[312].

Для А. Сен-Леона главным оказалось другое: новый директор с самого начала не поладил с Ж. Перро. Что тут послужило причиной — дерзость балетмейстера или напыщенность и чванство высокопоставленного чиновника? За разъяснением обратимся к воспоминаниям Петипа. Он пишет, что однажды Ж. Перро явился к новому директору, чтобы «потолковать о возобновлении своего контракта. Войдя к г-ну Сабурову и поклонившись, он сказал:

— Честь имею явиться к Вам, господин импресарио, чтобы…

— Господин Перро! — прервал его тот. — Вам следует знать, что я никакой не импресарио; я — сановная особа.

— Ваше Превосходительство, — отвечает г-н Перро, — всякий директор театра называется также и импресарио…

— Нет, господин Перро, еще раз повторяю Вам: я не импресарио, я крупный сановник империи.

И с этими словами г-н Сабуров поворачивается и выходит из комнаты, оставляя Перро одного.

— И крупный дурак в придачу, — сказал себе тот и через несколько дней уехал во Францию»[313].