Мариус Петипа. В плену у Терпсихоры

Вскоре после «Севильской жемчужины» А. Сен-Леон представил еще одно свое произведение, созданное им ранее в Португалии. Премьера «Метеора, или Долины звезд» — балета в трех действиях и четырех картинах — состоялась 23 февраля 1861 года, в бенефис Надежды Богдановой. Это был первый спектакль хореографа, в котором главную роль исполняла русская балерина. Ей хорошо удавались партии романтического плана, такие как Сильфида, Жизель, Эсмеральда, и Сен-Леон хорошо это знал: еще в 1851 году танцовщица дебютировала на сцене парижской Гранд-опера, исполнив роль Кати в его балете «Маркитантка».

Таким образом, выбор им исполнительницы главной роли в новом спектакле оказался вполне закономерным, ведь в «Метеоре» А. Сен-Леон следовал романтической традиции. Главной темой балета стал конфликт двух миров — фантастического и реального, причем действующие лица легко переносились из одного мира в другой. В этом не было бы ничего плохого, если бы не привело к гибели героя.

Мариус Петипа не принимал в этом балете участия как артист. Но он мог наблюдать неудачное воспроизводство конструкции романтического балета, где за счет сохраненной формы пострадало содержание. Ведь в «Метеоре» фантастический мир стал прибежищем не для возвышенной любви, как это было в «Сильфиде» и «Жизели», а для красивых, но холодных и бездушных звезд.

На это обратили внимание многие зрители и критики, поэтому премьера была встречена ими неоднозначно. По мнению корреспондента журнала «Зритель», это был «великолепный балет, прекрасно поставленный, …с премилыми группами и грациозными танцами»[346]. Корреспондент «Русского инвалида» уверял читателей, что «Метеора» произвела на зрителей даже большее впечатление, чем «Севильская жемчужина»: «больше было шуму, аплодисментов и вызовов…»[347]. Другого мнения придерживался обозреватель журнала «Иллюстрация». Утверждая, что в балете первостепенное значение имеет сюжет, он писал: «Даровитый балетмейстер потратил на это хореографическое произведение гораздо меньше воображения, чем на „Севильскую жемчужину“. То есть, пожалуй, в нем и больше воображения или фантазии, но довольно дикой, не постигаемой здравым смыслом…»[348].

И все же, несмотря на явные недостатки данной постановки А. Сен-Леона, Мариус Петипа ориентировался на его творческие принципы. Об этом свидетельствует упоминание в его мемуарах о «Теолинде» — другом спектакле балетмейстера, во многом перекликавшемся с «Метеорой»: «Тень баядерки должна появляться в скале или в дереве, как в „Теолинде“». Об обращении М. Петипа к наследию А. Сен-Леона вспоминает и Е. Вазем. По ее мнению, его «Баллабиль Видения» из «Пакеретты» подсказали Петипа сцены «Снов», которые он «потом на все лады использовал для своих балетов»; а первое действие «Фиаметты», происходившее «в фантастическом пространстве над землей,… по-видимому, послужило затем Петипа мотивом для его пролога» к спектаклю «Талисман»[349].

Тем временем в феврале 1861 года закончилась официальная служба в дирекции императорских театров Жюля Перро. На место главного балетмейстера, согласно воле высокого начальства, рассматривалась лишь одна кандидатура — постановщик с европейским именем Артур Сен-Леон. Мариусу Петипа оставалось ждать своего часа.

Он, конечно, был расстроен, но постарался выйти из сложившейся ситуации с достоинством. Мариус давно мечтал о гастролях в Европе и сейчас решил претворить задуманное в жизнь. Он передал в дирекцию письмо от имени жены. В нем говорилось: «…любя мое искусство и желая совершенствоваться, я хочу поехать за границу на 4 месяца…». Далее автор напоминал, что танцовщицы М. Муравьева и Лебедева ездили уже за границу «за счет Государя Императора»[350]. А. И. Сабуров послал этот рапорт министру императорского двора и уделов графу В. Ф. Адлербергу: «Танцовщица Мария Петипа, желая усовершенствоваться в хореографическом искусстве, обратилась ко мне с просьбой об исходотайствовании ей, вместе с мужем Мариусом Петипа, отпуска за границу на четыре месяца с сохранением жалованья, причем просит также об исходотайствовании ей денежного пособия, как удостоены были танцовщицы Муравьева и Лебедева… Принимая во внимание, что г-жа Петипа по таланту своему не уступает первоклассным танцовщицам и, составляя украшение петербургской сцены, вместе с тем приносит славу нашему Театральному училищу, я имею честь покорнейше ходатайствовать: не изволите ли, Ваше Сиятельство, признать возможным… подвергнуть просьбу г-жи Петипа на Монаршее Его Императорского Величества воззрение. 23 февраля 1861 года»[351].

Спустя пять дней был получен ответ: отпуск супругам Петипа на четыре месяца с сохранением содержания разрешен, а о пособии «высочайшего соизволения не последовало»[352].

Глава XVI. Покорение европейского Олимпа