Марлен Дитрих

Именно этого я и хотела, ради этого пришла сюда. И все же, когда Руди положил руку мне на талию, я засомневалась, ответил ли он на мой призыв или просто хотел подразнить Камиллу. Она сказала, он предпочитает заныривать, понятный эвфемизм, но после того, что я увидела, невозможно было ничего утверждать, не получив доказательств.

Пока мы танцевали, Руди держал меня на приличном расстоянии, только увеличивая мои подозрения. Ганс был прекрасен. Любой мужчина здесь захотел бы его. Возможно, герр Зибер не любил вульгарной демонстрации чувств?

– Так, значит, вы работаете в киноиндустрии? – наконец сказала я.

– А вы актриса, которая не сделала ничего особенного, – отозвался он.

Вблизи я увидела, что на его отточенном подбородке есть ямочка.

– Вы хотите играть в кино или только на сцене? – спросил Руди. – Академия Рейнхардта довольно престижная, но там готовят актеров для театра, не для съемок.

– Я работала перед камерой – моделью для журналов. И жених моей сестры, – порывисто добавила я, хотя не встречалась с Лизель несколько месяцев, не говоря уже о ее приятеле, – Георг Вильс, управляющий Театер-дес-Вестенс, говорит, что может взять меня на работу, когда я закончу учебу.

Слушая, как я сама себя нахваливаю, будто зачитываю свое резюме, я втайне ужаснулась. Почему меня волнует, какое впечатление я произведу на этого незнакомца? Но я не могла отрицать, что мне это небезразлично. Флер утонченности, слабое давление его руки на мою талию и почти равнодушная улыбка вызывали во мне те же чувства, какие я испытала наедине со своей учительницей французского: мне хотелось показать, на что я способна.

«Вот бы переспать с ним», – подумалось мне, и от осознания этого по телу разлилось тепло.

– Ну что ж, – сказал Руди, – у вас есть выбор. А в Берлине в наше время возможности – это все.

Он ловко обвел нас вокруг пьяной парочки. На площадке было тесно. Я вспотела, рубашка под фраком стала влажной. Внезапно я осознала, что моя неопытность бросается в глаза и ее можно прочесть по моему виду, как цену на этикетке, – девушка играет в переодевания в ночном клубе с сомнительной репутацией.

– Вам нравятся мужчины? – вдруг спросил Руди.

– Почему вы спрашиваете? – испугалась я.

Он задумался:

– Потому что мне кажется, я захочу увидеться с вами вновь.

– Тогда нравятся. Если вы захотите снова меня увидеть.

Его смех прозвучал нежно.

– Думаю, я должен сделать это. Вы необыкновенная. Я согласен с Камиллой. Пройдите пробы на студии, если это не сделает перекос в пользу одной из возможностей слишком сильным.

Я притихла, ошеломленная. Танец завершился. Прозвучал гонг, и на сцене началось новое действо: юноши с нектариновыми губами, в кружевных ночнушках и белокурых париках тащили, зажав между ног, украшенные бахромой табуреты с торчащими вперед фальшивыми фаллосами. Толпа загудела. Руди отвел меня в сторону и смотрел на это фиглярство со злобно-насмешливым выражением. Не зная, что сделать или сказать, я полезла в карман брюк за сигаретой. Когда выудила одну, у Руди уже была наготове зажигалка. Наклонившись к ней, я услышала тихий треск занимающегося табака и ощутила покалывание в легких.

Мой новый знакомый сказал:

– Это серьезное предложение. Я работаю на Джо Мэя. Вы знаете, кто он?

Я едва не подавилась дымом и ответила:

– Знаю. Он снимает фильмы.

Руди усмехнулся:

– Он один из лучших в Германии. Студенты из вашей академии часами стоят в очереди, чтобы получить роль, любую роль в одной из его картин. Так что же, вы сможете прийти в «Темпельхоф» завтра после пяти? Будем делать пробы.

У меня вдруг встал ком в горле.

– Смогу.

Губы Руди тронула улыбка.

– И пожалуйста, не говорите Камилле, а то она выцарапает мне глаза. Она умоляла меня устроить для нее пробы, но ей никогда не стать киноактрисой: слишком предсказуема. А вы совсем другое дело… – Герр Зибер позволил себе окинуть меня взглядом. – Полагаю, вы наденете что-нибудь иное. Столь же обворожительное, как и ваш сегодняшний костюм, только Джо предпочитает милых девушек, одетых так, как одеваются милые девушки. – Он коротко поклонился мне со словами: – Gute Nacht[42], Марлен Дитрих.

Герр Зибер зашагал прочь, как будто не сказал ничего важного, как будто не перевернул только что все мое существование. Пробы на студии «Темпельхоф» с Джо Мэем! Это было невероятно. Если бы он не оставил меня сейчас одну, я бы никогда в это не поверила. Подумала бы: говорит то, что я хочу услышать, лишь бы завлечь меня в постель. А ведь, по иронии, с ним бы я пошла даже без этого шикарного предложения.

Вечер закончился не так, как ожидалось. Но я, мягко говоря, не была разочарована. Я заявилась сюда, чтобы найти мужчину, и нашла, да притом такого, который мог изменить мое будущее.

Оставался один вопрос: как сказать об этом Герде?

Глава 7