Мартовскіе дни 1917 года

Повствованіе о настойчивых, но безрезультатных попытках предусмотрительных людей в Ставк убдить Царя 27-го в необходимости перейти к парламентскому строю должно быть отнесено к числу легенд, родившихся в аспект мемуарнаго воспріятія прошлаго. В сред императорской свиты легенда эта пріобрла другой оттнок: Царь де легко тотчас же посл телеграммы Родзянко согласился на отвтственное министерство — правда, в ограниченном размр, оставляя в своем непосредственном распоряженіи министерства военное, морское, иностр. дл и Двора. Так слдует из воспоминаній придворнаго исторіографа ген. Дубенскаго, впрочем оговаривающагося, что сам он царской телеграммы '"не видл, но слышал об ней от многих лиц"; по его словам, "безусловно вся Свита и состоящіе при Государ признавали в это время неотложным согласіе Государя на отвтственное министерство и переход к парламентскому строю". "Весь вечер и почти всю ночь —- вспоминает Дубенскій — мы вс не расходились и бесдовали о нашем срочном отъзд и, хотя выражали надежду, что предуказанный парламентскій строй внесет успокоеніе в общество, но отошли из Могилева посл 2 час. ночи 28 февраля с большой тревогой". Внутренній смысл второй версіи легенды сам но себ понятен, однако, по дневникам-записям того времени самого исторіографа царской Ставки[169] легко установить, что легенда родилась значительно позже посл отреченія. В дневник от 3 марта у Дубенскаго записано: "27 февраля было экстренное засданіе под предсдательством Государя, — Алексева, Фредерикса и Воейкова. Алексев в виду полученных извстій из Петрограда умолял Государя согласиться на требованіе Родзянко дать конституцію. Фредерикс молчал, а Воейков настоял на непринятіи этого предложенія и убждал Государя немедленно выхать в Царское Село"[170]. Естественно, что дворцовый комендант в показаніях перед слдственной комиссіей отрицал спою роль в попытках отговорить Царя от согласія на "конституцію". Вроятно, так и было в дйствительности уже потому, что Свита, повидимому, не могла оказывать замтнаго вліянія на политическія ршенія монарха — по установившемуся обиходу Император не склонен был выслушивать мннія по вопросам, не входившим в компетенцію окружавших придворных: об этом члены Свиты, не исключая министра Двора, дворцоваго коменданта, находившихся на привилегированном положеніи среди тх, кто — по выраженію Дубенскаго — "имл право говорить", свидтельствовали перед Чр. Сл. Ком. довольно единодушно.

3. Отъзд Царя.

На условныя традиціи Двора могли оказывать вліяніе и личныя свойства монарха: как часто бывает у людей слабой воли, Николай II хотл царствовать "сам"[171]. Однако во всем и всегда он невольно подчинялся боле властной жен. Так и в данном случа отказ согласиться на "конституцію" был вызвал давленіем Ал. Фед. — утверждали, по словам Лукомскаго, в Ставк. Говорили, что посл полученія телеграммы Голицына, Царь "больше часа" разговаривал по телефону с Царским Селом. Пронин пишет еще опредленне о том, что телеграмма Голицыну была послана "посл переговоров по прямому проводу с Царским Селом. Но Лукомскій, повидимому, ошибался, предполагая, что между Могилевым и Царским Селом существовал "особый" телефонный провод. Телефонный разговор с Царским Селом, о котором "говорили" в Ставк, в дйствительности был телеграфный запрос церемоніймейстера гр. Бенкендорфа от имени Императрицы:"Не желает ли Е. В., чтобы Ея В. с дтьми выхали навстрчу". Воейков доложил. Царь сказал: "ни под каким видом, передать Бенкендорфу, что он сам прідет в Царское". Мемуаристы и здсь соткали легендарную ткань. Она легко разрывается с помощью дошедших до нас документов.