Мартовскіе дни 1917 года

Мы привели эти большія выдержки не потому, что утопическія построенія, в них данныя, заслуживали бы особливаго вниманія. Гораздо существеннй то, что он изображают символ вры тх, кто судьбою были вознесены в дни революціи на командные политическіе посты — от них зависло в значительной степени правильное разршеніе вопросов, выдвигаемых жизнью. На революціонную утопію в свое время отвтил ген. Алексев — "нмцев не обманешь". Гинденбург не стал бы ждать того времени, когда неспособные "командовать" научатся военному длу. Отвтил Алексев и другое — ссылки на революціонныя войны XVIII столтія уже потому неубдительны, что несравнимы техническія средства и пріемы борьбы. Столь же неубдительны будут и эксперименты эпохи гражданской войны, от которых поспшили отказаться творцы русскаго междоусобія, как только прочно захватали власть. Только отвлеченная мысль, витающая в области предвзятых схем, могла строить проект реорганизаціи арміи в дни міровой войны по "рецепту эсеровской партіи"[403]. Надо сказать, что в солдатских "мозгах", в той некультурной срой масс, которая волновалась, повидимому, не возникала такая мысль. Вот бытовая сцена, зарегистрированная дневником ген. Селивачева. 15 марта в 14-м Финл. стрлковом полку произошли волненія из-за нежеланія двух рот итти на работы. Начальник дивизіи ршил сам переговорить с упорствующими. В дневник он записал: ..."поздоровался с ними, поздравил с принятіем присяги и... предложил разсказать мн, как они понимают присягу. Вышел унт. оф., который весьма разумно доложил, что раньше они не знали, за что дерутся, так как дрались за нмцев и предателей родины, теперь же им ясно, что они дерутся за счастье свободной Россіи, и что долг каждаго — добиться побды. Я обратился к ротам и спросил, согласны ли они с объясненіем унт. оф., вс отвтили, что согласны. Тогда я сам разъяснил им, что такое долг, повелвающій им драться при всх условіях, и они общали мн работать безропотно. Затм я спросил их, слыхали ли они, что нкоторые мутят слухами о выбор себ нач-ков. Так вот, чтобы объяснить им, в чем дло, я предлагаю вмсто себя выбрать нач-ка дивизіи, на что даю им 1/4 часа. Сам отъхал в сторону переговорить с офицерами. Стали что-то говорить между собою. Через 15 минут, спросив, готово ли, подъхал к ним и спросил, кого-же они выбрали себ нач-ком. Вс в один голос отвтили: "Вас, только вас". Я отвтил: "Спасибо вам, но за что же вы меня выбрали — вдь я и ругал нердко крпко и строг был". Тогда они отвтили, что я всегда с ними, что они могут говорить со мной, что я все знаю, и что скажу, то так и надо длать, что они врят мн. Тогда я разобрал им по очереди вс эти свои достоинства и доказал, что для этого надо учиться, много работать и жить с ними, а посему им и трудно будет выбрать себ нач-ка... Люди успокоились, я поблагодарил за работу и любовь ко мн и ухал"... Единственный примр, как ни характерен и ни красочен он был для революціонной обстановки по своей наивной простот, ничего не говорит, но всетаки он пріоткрывает краешек занавси, отдляющей изслдователя от быта и психологіи современников. Впрочем, не трудно было бы привести и другія аналогичныя иллюстраціи, почерпнутая нз мемуарной литературы.