Мартовскіе дни 1917 года

При таких условіях верховной власти не оставалось ничего другого, как пытаться легализировать комитеты — "прибрать их к рукам". "Так мы и поступили", — заключает Гучков в воспоминаніях. 28-го в Ставк состоялось совщаніе, на котором побдила компромиссная позиція, и 30-го Алексевым, не принадлежавшим к числу людей, для которых недоступна чужая аргумеyтація[420], было издано "временное положеніе об организаціи чинов дйствующей арміи и флота". В основу этого "положенія" лег проект, разработанный под руководством Колчака для Черноморскаго флота и сообщенный, очевидно, в Ставк — Верховским.

Может ли возникнуть хоть какое-нибудь сомнніе, что авторитет Правительства и верховнаго командованія безконечно выиграл бы, если бы иниціатива и новая организація арміи всецло находились в их руках? Они достигли бы большаго, если бы "временное положеніе" 30-го, замнененное через дв недли статутом Поливановской комиссіи[421], было бы издано 9 марта, когда все еще было в броженіи и когда еще не пришлось бы закрплять сущее, как стало это неизбжно поздне. Дезорганизующее вліяніе безспорно оказало то обстоятельство, что в связи с измненіями "положеній" приходилось переизбирать войсковые комитеты — в нкоторых мстах "до четырех раз" в теченіе одного мсяца (жалоба, которую записал в свой путевой дневник ген. Масленников при посщеніи Особой арміи 18 апрля). Почти столь же неизбжно было и то пагубное явленіе, которое родилось из факта образованія комитетов явочным порядком — они в сущности, нердко продолжали дйствовать уже в порядк "обычнаго права'' и придавали новой "наиболе свободной в мір" арміи подчас характер уродливаго своеобразія: протоколы Исп. Ком. зафиксировали такую достаточно яркую бытовую черту — представитель тылового лужскаго комитета докладывал 11 марта: "хорошій гарнизон. Во глав комитета капитан, с ним вмст засдают представители населенія, далее женщины"... Едва ли нормальным можно признать тот факт, что в 80 сиб. полку первым председателем солдатскаго комитета был священник.

* * *

Каких результатов могла бы достигнуть на первых порах иниціатива военной власти, показывает дятельность "иниціатора захвата солдатскаго движенія в руки команднаго состава", адм. Колчака в Черноморском флот. Наиболе серьезные большевицкіе историки должны признать, что Колчаку "дйствительно удалось добиться огромных успхов — в теченіе почта двух мсяцев, на севастопольских судах, в гарнизонах и среди рабочих царили... идеи побдоносной войны. Севастопольская военная организація создает проект устава, основной мыслью котораго является усиленіе мощи флота и арміи"... Колчак считал необходимыми комитеты, которые вносили "порядок и спокойствіе", и он мог на митингах открыто заявлять, что "приказ № 1" для него не обязателен — его выслушивали спокойно.