Мартовскіе дни 1917 года

Политическій такт для противодйствія демагогіи всякаго рода экстремистов требовал декларативнаго объявленія рабочаго лозунга. Промышленники не могли не понимать этой элементарной истины. В собраніи матеріалов "Рабочее движеніе в 1917 г." имется показательный документ, воспроизводящій апрльское обращеніе Омскаго биржевого комитета, как "офиціальнаго представителя интересов торговли и промышленности в Омском район", к владльцам мстных промышленных предпріятій. Омскій комитет обращался к предпринимателям с "убдительной просьбой" принять выработанныя Совтом условія введенія 8-часового рабочаго дня. "Принятіе этих условій — говорило обращеніе — властно диктуется государственной необходимостью и правильно понятыми интересами промышленности". Биржевой комитет, считая пріостановку работ на оборону "преступной", выражал надежду, что промышленники "пожертвуют частью своих интересов и не явятся виновниками обостренія классовой борьбы в данный исключительной важности историческій момент". И когда центральныя организаціи промышленников с нкоторым напором оказывали воздйствіе на Правительство в смысл законодательнаго непринятія гибельной по своим послдствіям той "временной уступки", на которую они должны были пойти, то в их формальной аргументаціи (докладная записка в март горнопромышленников Урала), дйствительно, трудно не усмотрть стремленія, при неопределенности экономических перспектив лишь выиграть время, пока не выяснится, в какую сторону склонится "стрлка революціонной судьбы". Такое впечатлніе производит, напримр, запоздалое (в ма) постановленіе московскаго биржевого комитета. В нем говорилось: "Вопрос о 8-часовом рабочем дн не может быть разсматриваем, как вопрос о взаимном соглашеніи между предпринимателями и рабочими, так как он имет значеніе общегосударственное... почему он не может быть даже предметом временнаго законодательства, а должен быть ршен волею всего народа в правильно образованных законодательных учрежденіях... всякое разршеніе этого вопроса в ином порядк было бы посягательством на права народнаго представительства". Поэтому промышленники "не признают для себя возможным разршать его в данный момент, как бы благожелательно ни было их отношеніе к интересам рабочих". В итог в ма, когда уже существовало новое "коалиціонное" правительство, лишь начали "выяснять" трудный вопрос о 8 час. рабочем дн, как писал в "Русском Слов" извстный финансист проф. Бернацкій.

Для промышленников вопрос о продолжительности рабочаго дня главным образом являлся проблемой экономической, связанной с повышеніем заработной платы. За "восьмичасовой кампаніей" послдовала и столь же стихійно возникшая борьба за повышеніе тарифных ставок, не поспвавших за паденіем денежных цнностей и дороговизной жизни — борьба, осложненная органически связанной с переживаемым хозяйственным кризисом проблемой организаціи производства, как единственнаго выхода из кризиса. Эта экономическая и соціальная борьба хронологически уже выходит за предлы описанія мартовских дней, когда лишь намчались признаки будущей революціонной конфигураціи. Так. московская областная конференція Совтов 25-27 марта единогласным ршеніем приняла постановленіе добиваться немедленнаго проведенія в законодательном порядк (а до того фактическое осуществленіе в "мстных рамках и в организованных формах") "всей экономической минимальной программы соціалистических партій": 8-часовой рабочій день, минимум заработной платы, участіе представителей рабочих на равных правах с предпринимателями во всх учрежденіях, руководящих распредленіем сырого матеріала. В жизни "фактическое осуществленіе" соціалистических постулатов (в теоріи представлявшееся в вид "твердых шагов организованной демократіи", а на практик, по характеристик "Извстій" — "необузданной перестройкой") приводило к довольно уродливым формам "рабочаго контроля", требованій подчас заработной платы, обезпечивающей "свободную и достойную жизнь'", но не соотвтствующей экономической конъюнктур.