Маруся Климова

Но больше всего времени я проводила в зале с маленькими домиками. Остальные

комнаты меня мало интересовали – там было холодно, пусто и скучно. Да, рядом

были еще выставлены подарки, которые местные предприятия преподносили

музею на очередной юбилей Островского. Сахароперерабатывающий завод

подарил сахарный бюст писателя, железнодорожники – красное паровозное

колесо с портретом Островского в центре, трикотажная фабрика -–великолепный

огромный рушник с вышитым опять-таки портретом Островского, фарфоровый

завод – вазу, чашку и блюдце, на которых были профили писателя, и так далее, всего я, к большому сожалению, не запомнила.

Когда я потом, уже через много лет, опять приехала в Шепетовку, я больше

не нашла там того маленького музейчика, зато через дорогу, на холме, которого

здесь раньше не было, возвышалось огромное строение, по виду напоминавшее

бетонный бункер, а рядом стоял здоровенный монумент Островскому, в полный

рост, в спадающей до пят серой шинели, кажется, за его плечами реяло огромное

красное знамя. В общем, какой-то такой памятник в духе конструктивизма -- что-

то среднее между памятником героическому комсомольцу, установленному в

1967 году на Комсомольской площади в Питере (правда, комсомолец был в

буденновке и в распахнутой шинели, под которой он оказался совершенно голым

– необычное для того времени решение!), и памятником Феликсу Эдмундовичу, не так давно украшавшим Лубянскую площадь в Москве. Нет, скорее тот

58

Островский был все-таки ближе к Дзержинскому – те же мрачные и строгие

линии, только голова немного другая, хотя издали вполне можно было и

перепутать.

А вот саму книгу «Как закалялась сталь» я помню гораздо хуже. Смутно

припоминаю, что главный герой, сидя в вагоне поезда, испытывал какие-то

неясные чувства к своему товарищу по партии Рите, и больше вообще ничего не

помню. Хотя название вообще-то хорошее, но Островский, по-моему, идею

испортил, не сумел воплотить. Лучше было бы без Риты…

Глава 11

Уроки классики

Что такое отчуждение? Маркс, наверное, понимал это слово как-то по-

своему. А мне кажется, что отчуждение – это когда, например, вдруг становится

ясно, что все «положительные герои» в окружающем тебя искусстве, да и в мире

вообще, кажутся тебе отрицательными. Но этого мало, это, так сказать, только

первая стадия отчуждения. Последняя наступает, когда «положительными»

становятся все «отрицательные» персонажи. Вот тогда круг замыкается! И ты

окончательно погружаешься в отчужденный мир.

Лично я с детства ощущала недоверие ко всем «положительным героям»

русской литературы. Оно и понятно! Разве способен всерьез противостоять

Максим Максимыч Печорину, Каренин – Вронскому или же Тихон –

Ставрогину… Впрочем, школьные учителя и составители учебников литературы, насколько я помню, были почему-то в этом вопросе чрезвычайно

снисходительны к писателям. Считалось вполне нормальным и естественным, к

примеру, что Тургенев хотя и старался изобразить нигилиста Базарова как можно

более отрицательным в назидание своим согражданам и потомкам, но «его

талант ему этого сделать не позволил». И в результате у него получился вполне

импозантный молодой человек, настолько привлекательный, что даже великий

поэт Маяковский с детства мечтал сыграть его в кино… И это странно, то есть я

хочу сказать, что такая снисходительность со стороны учителей и историков

литературы к русским писателям меня сегодня немного смущает. Писатель ведь

не просто водит рукой по бумаге в полной пустоте, а тоже имеет дело с некоей

тонкой материей, именуемой смыслом, наподобие того, как музыкант, к

примеру, имеет дело со звуками. Никому и в голову не придет, наверное, сказать, что музыкант и рад бы играть правильно, но ему талант не позволяет не

извлекать фальшивых звуков. А вот писателям почему-то позволено «бренчать

на расстроенном рояле», и это никого не смущает. И русская литература чем-то

напоминает мне именно такой расстроенный рояль.

Мне почему-то кажется, что когда-то, очень давно, этот рояль, может, и был

более или менее настроен, но потом постепенно струны в нем ослабли. Не иначе

как без вражеской помощи не обошлось. Ведь все это не так и безобидно, если

подумать. Сколько напастей свалилось на голову России в XX веке, а, с другой

стороны, людей, воспитанных на такой литературе, по-моему, ничего другого

ждать и не могло. Порой я даже думаю, что кайзер не только финансировал

партию большевиков, чтобы развалить Россию, но и мода на русскую литературу

в начале XX века – это тоже неспроста… А самое главное, что и сегодня эта

вражеская деятельность не прекращается. Несколько раз я садилась за

составление заявки на грант Сороса и всякий раз где-то на четвертой-пятой фразе

чувствовала, что все -- больше писать не могу, сейчас меня стошнит от избытка