Маруся Климова

преподаватель зачем-то бросал хорошую квартиру в Москве или Петербурге, приличную зарплату, жену и уезжал куда-нибудь на БАМ или на целину…

Впрочем, так бывает не только в советских фильмах. Например, пару лет назад

во Франции Гонкуровскую премию дали роману под характерным названием «Я

ухожу». И в этом романе главный герой тоже все бросает и отправляется на

Северный полюс, так что и во Франции наших дней подобное алогичное

поведение находит понимание. Кстати, незадолго до того я встречала автора

этого романа, Жана Эшноса, в Париже – очень скользкий тип, по моим

наблюдениям, он никуда «уходить» не собирался, а, наоборот, был очень

озабочен своим имиджем писателя и, как впоследствии выяснилось, стоял в

очередь за премией. И вот наконец дождался! Хотя, в отличие от Станюковича, ему, в общем-то, и терять было особенно нечего, во всяком случае, в тот момент, когда я с ним встречалась, он жил в задрипанной квартирке в типовом доме, к

72

тому же еще в паршивом районе неподалеку от метро Журден, ну разве что в

Париже… Пример Эшноса лишний раз показывает, что вовсе не обязательно

куда-нибудь на самом деле уходить или там даже ходить по воде, а достаточно

просто написать об этом в книге. И все! Все будут довольны! Успех

гарантирован!

Во всяком случае, Станюкович все бросил и уехал в деревню вовсе не в

виртуальном пространстве романа или же фильма, а в реальности. Трудно

сказать, чего он хотел. Лично я, когда сожгла свой диплом и отправилась

работать уборщицей и еще Бог знает кем, хотя к тому времени мой отец уже был

на дипломатической работе, а сама я -- научным сотрудником, так вот, лично я

точно знаю, что хотела тогда главным образом досадить своим родителям, которые меня порядком достали. А чем руководствовался Станюкович?

Любовью к народу?.. Или, может, к литературе?.. Одно другого стоит по степени

идиотизма!

Но вообще-то, вовсе не это «созвучие судеб», не этот маленький узелок на

тоненькой бесцветной ниточке привлекает мое внимание к Станюковичу, а то, что он был автором «Морских рассказов». В этом качестве он, собственно, и

вошел в русскую литературу, хотя, честно говоря, я самих этих рассказов теперь

уже почти не помню, ну разве что историю про негритенка, над которым взял

шефство русский боцман... Но все равно, по-моему, важен сам факт обращения к

этой теме! Ведь если подумать, то в русской литературе девятнадцатого века о

море больше почти никто и не писал. Это тем более странно, что практически вся

так называемая русская классическая литература напрямую связана с таким

морским городом, как Петербург. Однако у самых типичных петербургских

писателей, Гоголя и Достоевского, море, кажется, даже и не упоминается.

Петербург у них очень душный и тесный город, а моря они просто не заметили.

Удивительно! Потому что не заметить море в Питере практически невозможно, хотя Достоевский и Гоголь родились и не в Петербурге, но тем не менее…

Мне всегда казалось, что стоит приезжему появиться здесь, почувствовать на

себе свежий морской ветерок, как ему захочется сразу же увидеть море, подойти

поближе к чайкам, которые в изобилии летают всюду по городу, залетая даже в

самые далекие спальные районы, где никакого моря и близко нет. На самом деле

чайки просто концентрируются вблизи столовых, ресторанов и вообще мест, где

можно найти пищевые отбросы. Кстати, несмотря на свою романтическую

внешность и такие печальные и загадочные крики, чайки вовсе не пользуются

особым расположением моряков. Из поколения в поколение передаются

страшные истории о том, как во время войны оглушенные воздушной волной

моряки на спасательных поясах без сознания болтались в море, а хищные

голодные чайки своими мощными клювами выклевывали у них глаза. Поэтому

моряки чаек не любят и никогда не кормят их хлебом, в отличие от

простодушных туристов и местных обывателей.

В детстве я вообще мечтала стать моряком, а вовсе не писательницей или

тем более учительницей. Последняя профессия меня всегда жутко пугала –

учителем, по-моему, может стать только человек с садистскими наклонностями, чтобы иметь возможность вдоволь доставать и мучить детей, -- нормальный

человек в учителя вряд ли пойдет. А уехать на село, где, наверняка, теперь

остались одни дегенераты, мутировавшие в результате плохой экологии, – такое, по-моему, может привидеться только в горячечном бреду. Во времена

Станюковича, конечно, с экологией было получше, но плавать по морю, на мой

взгляд, все равно гораздо интереснее, чем доставать детей в сельской школе…

На самом деле, я хотела стать не просто моряком, а капитаном, как мой отец,

– всегда, когда он приходил из рейса, мы с мамой ходили к нему на судно. У него

73