Маруся Климова

же, все же, все же… невозможно избавиться от ощущения, что какая-то

мгновенная вспышка в мозгу позволила мне запечатлеть нечто очень важное в

современности, и теперь в Вечности, как на негативе, постепенно, с годами будут

проявляться только кое-какие детали и мелочи. Короче говоря, я уверена, что

потомки будут отличать произведения искусства нашего времени по этой

маленькой характерной детали -- по желанию попасть в верхнюю строчку

рекламного проспекта -- от произведений других эпох, подобно тому как сегодня

можно отличить готику от барокко или же модерна…

Вообще, я думаю, что уловить самое существенное в своем времени

довольно сложно прежде всего потому, что стиль той или иной эпохи – это

всегда что-то вроде коллективного сна, а человек обычно не понимает, что он

спит до тех пор, пока не проснется. Особенно это становится очевидным, когда

думаешь о Серебряном веке русской поэзии, напрямую связанным со стилем

модерн. Это время мне представляется самым стильным в истории русской

литературы и одновременно, если так можно выразиться, самым «сонным», то

есть как бы продуктом чьих-то сонных и немного болезненных фантазий и грез.

Такое впечатление, что в какой-то момент люди того времени вдруг погрузились

в сон, как будто под воздействием какого-то газа или же наркотического

вещества, а затем вдруг наступило всеобщее пробуждение… Я даже полагаю, что

стилистическая выразительность и законченность той эпохи, прежде всего, и

76

обусловлена тем, что она воспринимается сегодня именно как давно прошедший

сон.

Вот и Блоку, например, удалось заснуть в ранней молодости, и его сон

длился ровно столько, сколько его жизнь, так как его пробуждение практически

совпало со смертью. Сначала в юности ему привиделась Прекрасная Дама в

образе собственной жены (очень удачное совпадение, между прочим!), затем

постепенно он, как будто сквозь какую-то пелену, прозревал очертания внешнего

мира, разочаровывался в юношеских грезах и, наконец, во всем разочаровавшись

и окончательно пробудившись ото сна, умер, очнувшись уже на том свете… В

этом смысле можно сказать, что Блоку сильно повезло, так как иначе ему бы

пришлось проснуться в совершенно иной реальности. Когда-то мне очень

нравился Блок, а сегодня даже не знаю: не то чтобы я в нем полностью

разочаровалась, нет, но сегодня я ему скорее просто немного завидую. Ныне

Блок мне представляется кем-то вроде «спящего красавца» русской поэзии. На

самом деле далеко не всем русским поэтам так повезло, как ему…

Мне тоже, пожалуй, хотелось бы так же «забыться и заснуть», но последнее

время меня все чаще и чаще посещают сомнения на этот счет. А вдруг больше

никаких снов, а значит, и стилей не будет вообще?! Если, конечно, это всеобщее

желание попасть в верхнюю строчку рекламного проспекта мне тоже не снится, хотя вряд ли…

А может быть, погруженность в сон вовсе и не является неотъемлемой

чертой любого стиля, и это такая же характерная черта эпохи модерн, как и

названия издательств на «а» в сегодняшней жизни? Скорее всего, так оно и есть!

Не случайно именно Блок является центральной фигурой русского Серебряного

века. Он ведь не только всю жизнь сам провел в грезах и снах, но и в его стихах

тоже есть что-то очень странное, почти гипнотическое. Поэзия Блока – это такая

странная точка в пространстве русской литературы, приближаясь к которой

человек на какое-то время невольно погружается в мир грез и теряет подлинные

ориентиры во внешнем мире, в общем, это что-то вроде Бермудского

треугольника, если прибегнуть к географическим параллелям…

Одно время я очень много читала Блока и до сих пор помню наизусть кучу

его стихов. Особенно:

Поздней осенью из гавани

От занесенной снегом земли

В предназначенное плаванье

Идут тяжелые корабли.

Сразу встает образ ноябрьского Питера: мокрый снег, слякоть под ногами, тоска и очарование этой тоски. И слова, и особенно ритм оказывали на меня

какое-то гипнотическое воздействие: начинала кружиться голова, как под

воздействием наркотика, даже чуть ли не галлюцинации возникали. Блок был для

меня чем-то вроде ЛСД, но гораздо дешевле – под воздействием его стихов мне

начинало казаться, что я могу пройти сквозь стену, спокойно выйти в окно и

полететь. Блок на какое-то время прочно угнездился в моем подсознании, словно

в мозг вживили имплантант, как в фильме «Матрица», а я чувствовала себя

подобно главному герою в исполнении Кеану Ривза.

Кроме того, Блок – еще и самый петербургский поэт из всех русских поэтов.

Ведь и Петербург тоже сам, с начала и до конца, город нищий, убогий, болезненный и сонный. Вот почему «Ночь. Улица. Фонарь. Аптека» так хорошо

подходит к Петербургу -- никакие другие строки этот город лучше не