Масонская проза

- Николь сказал, что он первым спустился на тропинку, Джимми – за ним. И не успел он сделать и пары шагов, как ему бабах по шлему! Не спустись он на эти пару шагов – ему бы голову напрочь снесло. Там грузовик начал заворачивать налево, колеса пробуксовали в колее по грязи, кузов мотнуло, балки в нем съехали вправо – и пожалуйста, Николю чуть все мозги не вышибло. Когда он снова смог дышать, кинулся, конечно, к кабине грузовика, который только-только закончил поворачивать. А шофер ему на всю его ругань ответил, что это так у всех, что все грузовики у Ясенева оврага буксуют, и еще слава богу, если сами выруливают, потому что после дождя тут всегда скользко и вязко, так что всем приходится несладко. Он ругмя ругал дорожную администрацию, да и Николя, мол, а чего это он прятался там в тени на обочине, где его в свете фар не видно. И тогда, говорит Николь, до Джимми Тигнера дошло, как оно все было, и он полез в кабину грузовика с криком: «Ты убил Эллен!». Одному Николю спасибо за то, что Джимми шофера там же тогда же не придушил. Правда, Николь повременил слегка, пока шофер не признался громко, что да, это он вез туда же, куда сейчас, балки в вечер гибели Эллен, но ничего такого по пути не может припомнить. Потом Николь пошел к Леммингу, и мы все вместе обсудили происшедшее. Я дал Джимми бромида и отослал домой к маме. От него нам было мало пользы, разве что он был очевидцем, но и все на этом. Николь еще раз подробно все нам пересказал, а потом еще раз, чтобы ничто не ускользнуло. И наутро мы с Уиллом собрались пораньше и зашли к старому Хигби, пока он не ушел в церковь. Мы заставили его выкатить тот самый грузовик, усадить за руль того самого водителя, загрузить вдвое против того, что он обычно возил, и провести следственный эксперимент. И вот мы гоняли грузовик пол-утра в воскресенье под дождем по этой колее с левым поворотом, и каждый раз при повороте машину заносило, она буксовала в колее, а балки шарахались вправо, как в гольфе, когда делаешь свинг. И судя по траектории их концов, наверху тропинки, которая идет вниз по склону оврага, оказалось пространство шагов в пять, где если встал, то тебе конец. Николь в ту ночь как раз заступил в опасную зону, но он был на фут ниже зоны удара, поэтому его только по волосам и черкануло. Он нам принес рейки, чтобы проверить, и мы их воткнули там в землю. Джимми нам сказал, что в Эллен было где-то метр шестьдесят росту. Последнюю рейку воткнули в том месте, где свинарь нашел ее тело. И это оказалась как раз крайняя точка заноса машины. Понимаете, что произошло? Мы поняли. В конце заноса задние колеса каждый раз пробуксовывали, балки в кузове каждый раз сдвигались и с силой ударялись о борт. Эллен, должно быть, успела сделать один только шаг вниз по тропинке со склона оврага, так что концы балок пришлись ей аккурат по основанию черепа – и ее свалило, как корову на бойне. Мы это всё опробовали на последней рейке. А то, что балки были обмотаны веревкой, сделало удар тупым, без рассечения кожи. Вот ад- то, да? Джимми тогда высчитал, что пройди она еще хотя бы пару шагов вниз, ее голова была бы вне опасной зоны и она осталась бы жива. Он еще припомнил, что она как-то резко перестала ему отвечать, когда они расставались «вдребезги», а он не догадался вернуться посмотреть, что случилось. Мне пришлось с ним сидеть до вечера, так он переживал, так переживал. Мне через несколько недель нужно было подписывать ему справку о невменяемости. Нет, так и не полегчало ему.

Мы обсудили сказанное, каждый – в меру своих познаний, и Макнайт добавил:

- Но если так, зачем же Уоллин сбежал?

- Это следующий пункт порядка дня, Досточтимый Мастер. Брат Лемминг у нас, как выяснилось, совершенно лишен инстинкта охотника за головами. Всё-то ему неудобно. Мне пришлось напомнить ему об эстампах, чтобы он решился снова пойти со мной к Уоллину. Мы дали жертве десять дней на ознакомление с новостями, поскольку газеты публиковали отчеты следствия о причинах гибели Эллен и пухли от писем, которые им присылали люди, тоже чуть не убитые грузовиками там же или в других местах. Потом еще писали, что старый Хигби заплатил семье Эллен пару сотен: наверное, просто хотел сидеть впереди всех в синагоге, в королевской ложе[12]. Ну и все сочли дело закрытым.

- А Уоллин? – не отставал Макнайт.