Масонская проза

 Сэр Томас же спокойно заявил, что темнота хирурга есть яркий свет электрический по сравнению со средневековым мракобесием «сельского знахаря», то есть участкового терапевта, и начал мне рассказывать, что выписывал и что вытворял с пациентами Кид, когда трудился за пару пенсов врачом общей практики в Ламбете, но потом обернулся к Киду и сказал, что даже если они оба еще и не так стары, чтобы подраться подушками, жена утром все равно обнаружит мусор на ковре, и ему придется несладко. Кид не мог угомониться и произнес целую тираду о том, что все хирурги рассматривают любой случай как повод для вмешательства, «это, пойми, плотницкий подход», в то время как врачи общей практики, воплощающие «галеновское единство медицины в те времена, пока туда не лезли чертовы брадобреи», считают каждого пациента уникальной личностью. «Другими словами, - заключил он, - разница между врачом и хирургом – это как между священником и церковным старостой». И снова второй не согласился, и они продолжили спор, начатый еще за банкетным столом, о Великом Делании и прав ли в своих начинаниях мистер С.Р. Уилкетт, которого они называли «Уилки» или «Уилкс». Единственным пятном на безупречном образе этого человека, по словам сэра Томаса, некогда была его приверженность «теории Мальдони об этиологии недетерминированного роста», от каковой ереси он к настоящему времени, впрочем, уже успел отречься.

- Но в чем ему не откажешь, так это в воображении, - подчеркивал сэр Томас. – Это его неоценимый дар, который он теперь разделит со всей исследовательской группой, вернувшись в клинику. Филин никогда его не терял из виду, всё мечтал вернуть его и усадить за эти тараканьи бега, и наконец ему это удалось.

- Ему одному хватит выдержки на все это. Он даже достоин работать терапевтом.

- Выражаю тебе, Робин, глубокую и искреннюю благодарность от имени всей Королевской коллегии хирургов, - рассмеялся сэр Томас. – Какая разница? Главное – он снова с нами. Филину его голова нужна, а не ноги.

- Скорее руки, коль на то пошло. Странное дело: среди людей его типа почти никогда не найдешь аккуратиста. - Кид характерным движением погладил левую руку правой.

- А кто это такой – Уилкетт? – спросил я, потому что обсуждение этой персоны определенно затягивалось.

 - Только сейчас заинтересовался? Это в своем роде первейший человек у Святого Пегготти. И кем он станет лет через десять, одному Богу известно, и Филин готов на него много поставить. Кид перебил его, чтобы ввести меня в курс дела:

- Он по тараканам, по агар-агару, морским свинкам, по стеклышкам, образцам и корпускулам. Микробщик.

- Да уж, прав «Ланцет»[21], - заметил сэр Томас в пространство. – Вам, терапевтам, надо хоть изредка что-то почитывать, просто чтобы быть в курсе событий.

- Чтобы пока мы читаем, вы, коновалы, расчленяли нам пациентов? Нам хотя бы не хватает совести потрошить их, а потом говорить вдовам: «Извините, скончался от шока».

Сэр Томас повернулся ко мне:

- Если вы имели с ним дело, то знаете, какой Кид у нас профессиональный самозванец. Вы бы видели, что он вытворял со скальпелем…

- То же самое, что любой послевоенный врач-убийца. Но я хотя бы не резал старух на кусочки, просто потому что это сработало на молодом полном сил солдате. Я не лезу в эксперты, потому что на войне мне часто приходилось действовать наобум. Я никому не читаю лекций и не публикую ничем не подкреплен…

- Ты прав, Робин. – Сэр Томас опустил руку ему на плечо. – После войны действительно слишком много стали резать и кромсать, особенно молодежь.

- Рад, что хотя бы кто-то из ваших это признает. Отношения между врачом и пациентом – это как между мужем и женой. Ты хочешь ей что-то доказать или ее удержать?

 - Бывает и золотая середина, - сказал Булыжник. – Филин хотел удержать Уилки, а тот, наоборот, хотел ему сперва что-то доказать.

- Какого черта Уилкса вообще отправили на фронт? – не унимался Кид. – Такое разбазаривание специалистов!

- Мы знали. Филин чего только ни делал, чтобы удержать его, но Уилки считал, что в этом – его долг.

- Известное дело. Как будто другим такое в голову не приходило, - фыркнул Кид.

- Понятие долга, конечно, входило у всех в психологический арсенал, - ответил Булыжник. – Сперва его отправили на базу, и там с ним все было в порядке, потому что было время подумать.

- Да, для темперамента исследователя это было самое то. Но времена приходят, и времена уходят, - сурово продолжил Кид.

- Не скажу, что он дотягивал даже до второразрядного хирурга, - продолжал Булыжник, - но в тех обстоятельствах, кому было до этого дело? Правда, как ты говоришь, Робин, его типу мышления свойственно добиваться абсолютного результата, или туда, или сюда, чтобы все было аккуратненько. А на сортировочной станции тебе этого никто не даст. Приходится учиться признавать пределы своих возможностей и то, что жизнь есть жизнь. А с амбициозными людьми просто беда: пока не переломаются, до них это не доходит, ну вот как до Уилки. - А что с ним было не так? – спросил я. Булыжник замялся, и Кид ему помог:

- Да спесь его чертова. Булыжник кивнул: