Мастейн. Автобиография иконы хеви-метала

С Клиффом было приятно иметь дело. Родившийся и выросший в Нью-Йорке, он был крупным парнем и разговаривал в нос, напоминая Адама Сэндлера, и оказалось, что ему гораздо интереснее быть нашим приятелем, чем выступать в роли руководителя звукозаписывающей компании. Насколько я помню, на той встрече мы с Джуниором вели себя немного дерзко. На нас обращали внимание крупные лейблы и лейблы поменьше, и мы все больше стучались в двери. Надо было очень постараться, чтобы остаться без контракта. И действительно, буквально через пять минут после того, как мы вышли из офиса Combat Records, Клифф Калтрери выбежал на улицу с криками «Подождите! Подождите!». К тому времени, как он добежал до нас, лицо у него было все красное и покрытое потом, и он еле переводил дыхание. Мне на мгновение показалось, что у него сейчас случится сердечный приступ.

– Я… позвонил… в Нью-Йорк, – сказал Клифф, с трудом переводя дух. Я подумал, что он говорит о главной компании, но он не уточнил. Возможно, потому что был слишком уставшим. Или слишком взволнованным. А может быть, и то и другое. – Они хотят… вас… подписать.

Так что мы подписали Combat Records, и вскоре ищейки шоу-бизнеса стали разнюхивать и подбивать клинья, пытаясь извлечь из нас выгоду и объясняя, почему мне нужно считать пальцы во время рукопожатий и стоять, прислонившись спиной к стене. Я понял не сразу. Меня в те дни мало интересовала деловая часть вопроса. Я хотел сочинять музыку, ловить кайф и трахаться. Необязательно в таком порядке. Megadeth способствовал достижению этих, надо сказать, жизнелюбивых целей, и мы несильно заботились об ущербе, причиненном друзьям, семье или собственной репутации.

Выехав из студии, я был фактически бездомным, хотя Эллефсон разрешил мне некоторое время пожить у него. Я курил кокаин и героин. Мы были торчками, плохими парнями, алкашами. Курили травку, ввязывались в драки и трахали телок. И были совершенно безжалостными. Как сказал однажды Крис Поланд: «Полагаю, нашей целью было нарушить все правила Бога и Человека, и мы весьма в этом преуспели».

На самом деле была еще одна миссия и цель, которая более точно, если не более отчетливо, выражала наши творческие стремления. Мы хотели сделать Megadeth «самой быстрой, максимально тяжелой, ультра-яростной хеви-метал-группой в истории».

Или некая подобная ерунда. В то время такое звучало прикольно, и, если словоблудие оставляло желать лучшего, по крайней мере, общий дух был превосходен. Мы станем тяжелее, чем хеви-метал, быстрее, чем самые быстрые трэш-группы. Мы изменим этот жанр до неузнаваемости. Сделаем все на своих условиях.

Несмотря на безудержную распущенность, которая была неотъемлемой частью нашей жизни, в то время мы тусовались с определенными девушками. Это были отношения по расчету, и ничего более. Диана осталась моей настоящей любовью, но поскольку она жила с предками, а мне нужно было где-то оставаться, я на некоторое время поселился у девушки по имени Шэрон.

Как бы там ни было, однажды вечером мы колесили по району в фургоне Эллефсона и баловались «белым китайцем» (синтетический героин), как вдруг мы с Крисом Поландом начали выяснять отношения. Крис легко мог взорваться – вероятно, не лучший вариант для кого-то вроде меня, – и у нас к тому времени уже были некоторые ожесточенные споры. Это случалось отчасти из-за взрывоопасного характера наших отношений, но и того факта, что от героина легко становишься… так скажем… раздражительным. Конечно, не когда ты под кайфом, – героинщики обычно довольно спокойные, когда их хорошенько накрывает. Но когда тебе «плохо», это совершенно другая история. Ты становишься крайне раздражительным – Поланд называл это состояние «героиновым бешенством», – и тебя может вывести из себя любая мелочь.