Мастер серийного самосочинения Андрей Белый

На поверхности, вроде бы, его поведение необъяснимо: если он не хочет держать слова убийцы, ему следует его взять назад. Но за этим бездействием скрываются колебательные движения его раздвоенного сознания, которые можно представить как движения умственных перформативов: то он принимает решение убить – то принимает решение не убивать. Это не буквальное отсутствие решения, а переменчивость решений. Два умственных перформатива поочередно вытесняют друг друга – в результате словесный перформатив обещания убийства остается в силе. Конкретнее, Липпанченко пользуется ситуацией, которая складывается как сочетание решительных, с обеих сторон, словесных действий (Обещаю отца убить – Ваше предложение принимаем и посылаем вам бомбу) с тихим бездействием обещанта. Липпанченковское «теперь очередь за вами», подкрепленное морковинским «я вас арестую», так меняет ситуацию, что сын больше не может бездействовать. То, что морковинский перформатив скорее всего блеф, не мешает ему давать истинные результаты. Поставленный перед выбором между убийством, самоубийством и арестом, сын приходит к решению: придется выполнять. Это умственный перформатив – мысль-дело, решение, вновь меняющее ситуацию. В дальнейшем Николай Аполлонович, двойственник, то меняет это решение на противоположное (не убивать, бомбу – в Неву!) – то вновь возвращается к нему (убить, сардинница пока пусть потикает). И каждый раз его решение ощутимо меняет его поведение. Его физические действия направляются его умственными поступками. В итоге он останавливается на решении не убивать и от бомбы наконец избавиться. Теперь этот перформатив направляет его действия, но за время его колебаний бомба, как известно, успевает исчезнуть – решение невыполнимо. Это не значит, что оно не имеет последствий – они в том, что Николай пытается найти бомбу и от нее избавиться; умственная акция мотивирует его поведение в последней главе книги.

Мозговой игрой пронизан весь сюжет.

Важные нематериальные действия совершает Дудкин. Когда к нему прибегает выходящий из себя сенаторский сын, они обмениваются перформативными высказываниями. Аблеухов отказывается совершать «гадость», то есть убийство отца. Дудкин отвечает своими тремя действиями. Первое: убийство он отменяет. Второе: бомбу он повелевает бросить в реку. Третье: он обещает проблему Аблеухова с партией уладить.

Для выполнения последнего Дудкин, как известно, идет к Липпанченко. Тот наносит ему два словесных удара. Первый: обвиняет Аблеухова в предательстве. Второй: угрожает Дудкину подозрением в предательстве. Дудкин отвечает молчаливым перформативом: решает, что лучше пожертвовать Аблеуховым, чем собой – и своим поведением, без прямых речевых актов, показывает Липпанченко, что подчиняется его воле. Разговор уже не может сказаться на судьбе бомбы, как и на участи Аблеуховых, но резко меняет конфигурацию отношений между героями: Дудкина с Липпанченко и Дудкина с Аблеуховым.

Молча совершает Дудкин и следующие два нефизических акта. Сначала умозаключает, что настоящий предатель – Липпанченко. Затем решает: предателя казнить. Вместе эти умственные акции мотивируют новый поворот сюжета.

Игрой перформатива пронизана не только линия отцеубийства, но и любовная история в первой половине романа. И связь предмотива (любовь и красное домино) с главным мотивом тоже осуществляется с помощью перформатива.

Он и она обмениваются любезностями перформативной природы: она его называет уродом, лягушкой и красным шутом, он ее японской куклой. Словесные выстрелы убивают прежние их отношения. Особенно его такие выражения задевают («чрезвычайно»), и, как потом выясняется, он отходит от роли ухажера-воздыхателя и становится красным шутом – злобным мстителем.

Выясняется также, что прежде чем мстить ей, он хочет отомстить своему отцу. Выясняется, что после ссоры он выбегал на мост и едва не утопился, так его задели ее речевые акты. Но одумался, решил убить не себя, а отца, и тут же решил, что во исполнение этого своего умственного акта вступит в сношения с одной легкомысленной партией для совершения словесного акта обещания отцеубийства. Перформативная цепочка связывает любовную историю с историей подготовки убийства сенатора. Разрушение, с помощью словесных операций, амурных отношений самым непосредственным образом ведет к подлинной завязке – с помощью операций умственных (решение убить отца) и словесных (предложение партии) – главной линии романа. В этой ссоре и взаимных оскорблениях – самый-самый первый импульс развития невероятных событий романа.

О поступках разной природы