Мастер серийного самосочинения Андрей Белый

Повторение в серии работает у Белого на открытость серии путем уходящего в бесконечность пересоздания авторского Я. Повторение создает перекличку между различными текстами Белого и тем самым работает на интертекстуальность серии. На повторении строится повествование, которое подчеркивает инвариантность внутреннего конфликта протагониста и одновременно обеспечивает изменчивость его образа. Серийность самоописания Белого невозможно представить без повторения. Серийное самосочинение Белого строится на повторении едва ли не в большей степени, чем отдельные тексты.

Серийное самосочинение Белого воплощается не только в серии меняющегося авторского Я, но и в сериях повторяющихся и при этом меняющихся мотивов. Серийность подразумевает многократность возвращений автора к автобиографическому локусу, воспроизводимость автобиографических констант в серии текстов. Очевидно, что это невозможно без повторения. Сколь различны ни были бы автобиографические Я серии, все они являются текстуальными повторениями Я автора и в той или иной степени повторениями друг друга. Как бы ни разнились между собой сюжеты текстов, все тексты серии тем или иным образом повторяют некую общую автобиографическую константу: или базовый конфликт, или определенную расстановку характеров, или знаменательный момент биографии. Продукты сознания – тексты – Белого определенно демонстрируют повторяющиеся структуры всевозможных видов на службе рассказывания о себе.

Читая прозу Белого, невозможно не заметить постоянного динамического присутствия повторения на самых разных уровнях (от фонетического до символического) каждого из его текстов и в интертекстуальном пространстве серии. Во всех текстах серии Белого повторяется с некоторыми вариациями изображение его Я. Повторяется – и с вариациями, и без оных – изображение излюбленных биографических референтов Белого: родителей, эпизодов детства, отношений с отцом, отношений с Блоком, конфликта Я с не-Я, конфликта Я с Я, христоподобных страданий за чужие грехи.

Все тексты, имеющие своим референтом прошлое автора, представляют собой вариативные повторения друг друга как оттенков самосочинения. Каждый текст серии Белого, воспроизводя автобиографический инвариант, конституирует себя как повторение исходного инварианта и одновременно как вариативное повторение других текстов серии, каждый из которых по-своему воспроизводит тот же инвариант. Таким образом, каждый текст серии является вариативным повторением предшествующих текстов и одновременно частичным прообразом любого из следующих за ним текстов.

Серийное самосочинение Андрея Белого имеет своей целью не достижение конечного значения, а скорее нескончаемый процесс производства значения, и вариативность повторения имеет непосредственное отношение к этому процессу. Серийность, собственно, есть не что иное как повторение, помноженное на вариативность. Это повторение в ряде произведений текстуальных элементов с некоторым изменением. Серия развивается по мере повторения структурных и смысловых блоков и установления связей между ними. Повторение стабильных элементов блока обеспечивает его узнаваемость, а частичные изменения структуры и содержания, происходящие при каждом повторении, приводят к коррекции прежнего значения и к приращению значения. Новая «мутация» не замещает собой предшествующие ей варианты, а примыкает к ним, продолжая цепочку частичных трансформаций и продолжая создание значения.

Интертекстуальные ассоциации, на которых во многом держится механизм развития серии, создаются повторением в серии, иногда в похожих сценах, одних и тех же базовых отношений Я с не-Я или базовых отношений Я с Я. Далее, интертекстуальные ассоциации закрепляются повторением этих же отношений в разных текстуальных хронотопах. Воспроизведение этих же отношений с постоянным Я в главной роли, но с меняющимися не-Я, одновременно служит и дальнейшему закреплению ассоциаций, и созданию вариативности в серии.

Примером развития и закрепления ассоциаций, скрепляющих тексты в серию, может служить воссоздание основного в жизни автора конфликта. Во всех текстах, включая мемуарные, повторяется изображение трудных отношений младший–старший. Повторяется в разнообразных вариациях в различных ракурсах и с различной степенью конкретности. В мемуарах описана пара отец–сын в лицах самого Бориса Бугаева и его родного отца. В романах принципиально те же роли играют вымышленные и при этом разные герои от Аблеуховых до Коробкиных – но это все тот же конфликт. Конфликт существенно видоизменяется в других мемуарных описаниях, где появляются фигуры условных, духовных, творческих отцов и сыновей. Каждое новое изображение конфликта раскрывает новые его стороны.