Мастер теней

– За свободу. За абсолютную свободу от догм и правил. И они ее получили. Теперь любой козел где-нибудь в Лондоне или Нью-Йорке может сказать, что он художник. Неважно, умеет он что-то делать своими руками или нет. И его будут считать художником. Он может вставить в рамку то, что захочет, и назвать картиной, свалить в кучу любой мусор и назвать скульптурой – и всё такое. При этом никто не знает, хорошо это или плохо, согласитесь? Ведь критериев нет, сравнить не с чем. Главное – новизна, главное теперь – суметь удивить и шокировать. Но этого мало. Нужно, чтобы люди покупали твои работы. Их надо где-то выставлять. Сечете?

– Не очень, – простодушно признались в один голос Вика и Людочка.

– Блядь, ну это же просто, как дважды два четыре! – начал горячиться Дима. – Скажите, например, что продают в булочной?

– Хлеб, что же еще? – удивилась Вика.

– А в книжном?

– Книги, естественно, – вслед за Викой ответила Людочка.

– Вот видите? Вы обе отлично знаете, что в булочной продают хлеб, а в книжном – книги. Если вы завтра купите в булочной что-то не очень похожее на хлеб с надписью «Хлеб» – фруктовый рулет, предположим, – то вы всё равно будете считать свою покупку хлебом. Только фруктовым. Или каким-то еще – шоколадным, ореховым – не суть важно, главное – рулет станет хлебом. То же самое с книгами. Если вы купите в книжном какую-нибудь хуйню, например книгу с чистыми страницами, то будете считать ее книгой, а не блокнотом. Потому что вам сказали: это книга, только очень странная. Теперь, возвращаясь к произведениям искусства: где их можно купить?

– В комиссионке? – предположила Людочка.

– Раньше так было, – возразил Дима, – да и то не всегда. Чтобы купить настоящее искусство, вы пойдете в художественную галерею, где оно выставляется. Правильно?

– Ну да, наверное. Или в музей, – согласилась Людочка.

– Итак, всё, что вы увидите в галерее, вы автоматически сочтете искусством. Статус заведения это гарантирует. А это значит, что купленная в галерее вещь – искусство. Ведь выставляется там только оно. Как хлеб в булочной. А теперь вспомните, кто помогает выбирать товар в магазине?

– Ой, я знаю! – обрадовалась Вика. – Продавец-консультант.

– Правильно. А в музее или в галерее это арт-критики. Они помогают выбрать вещь, которая понравится, лишают вас сомнения, потому что лично гарантируют, что вы покупаете настоящее произведение искусства, а не дешевое фуфло. Ведь искусство для богатых людей – это статусная вещь. Оно позволяет показать всем остальным, что ты можешь позволить себе то, что другим недоступно. Это как желтые штаны из «Кин-дза-дзы». Увидишь их – и ясно, перед кем надо приседать. Поэтому чем бессмысленнее то, что стоит больших денег, тем это круче.

– Так можно любую хуйню объявить произведением искусства – и все будут ей восхищаться? – удивилась Людочка.

– С одной только разницей, – поправил ее Дима. – Если это сделаешь ты – от твоего мнения ничего не изменится. А если это сделает критик Гавнятов, вон тот седой мудила в дальнем конце зала, – это будет мнение эксперта. Если его опубликуют в авторитетном журнале о современном искусстве, то мнение превратится в модный тренд, направление, а если его еще поддержат и другие критики – станет модой, и все примутся подделываться под это направление, стараясь продать как можно больше подобной хуйни богатеньким буратинам.

– Но ведь это же нечестно! – возмутилась Людочка. – Это просто надувательство!

– Да. Всё, что мы делаем, это надувательство, фикция, – рассмеялся Дима, указывая правой рукой на выставленные в зале экспонаты. – Мне самому иногда страшно становится о того, чем я занимаюсь, ведь всё это действительно жульничество по отношению к людям, и я боюсь только одного: что какой-нибудь ребенок ляпнет правду-матку – король голый! – и все вокруг это увидят, точнее, перестанут притворяться. Утешает только то, что весь наш мир от начала до конца замешан на лени. А всё потому, что основная цель современного искусства – в стремлении стать средством потребления, заменив собой золото.

– Да кому нужно всё это говно? – искренне удивилась Людочка. – Надо быть форменным психом, чтобы за него платить настоящие деньги.

– Вовсе нет, – успокоил ее Дима, – просто золото – это первый симулякр представления людей о богатстве, а искусство – это симулякр современного представления о крутизне. Помните – в совке наивысшей крутизной считалось ходить в кроссовках «Адидас» и джинсах, когда их ни у кого не было.

– Ну да, было дело, – согласилась Вика, – только очень недолго, их потом стали и у нас штамповать.

– Да, теперь даже бомжи ходят в кроссовках, потому что их можно без проблем купить на любом вещевом рынке. Зато сейчас, если у тебя есть малиновый пиджак от Версаче и мобильный телефон, то круче тебя только яйца, правильно?

– Ага, – подтвердила Вика, которая немного устала от Диминых сентенций, – а еще цепочка на шее и золотые фирменные котлы.