Мастодония

– Вы меня просто убиваете своим цинизмом, ваше святейшество! Отчего вы вспомнили о программе паломничества? Мы поддерживаем ее только из финансовых соображений. Мы пичкаем этих убогих паломников жуткой смесью религиозных понятий, которые они не в силах усвоить, и в том, что они получают от нас, – ни на грош правды и искренности. И самое худшее, что они именно потому и верят в то, что мы им предлагаем, что ничегошеньки в этом не понимают!

– Слишком мало правды, говоришь? Я бы мог спросить у тебя: «Что есть правда?», «Что есть истина?», но не буду, потому что ты станешь отвечать и еще больше огорчишь меня. Нет, я не совсем согласен с тобой относительно программы паломничества и продолжаю стоять на своем: программа приносит-таки некоторый доход, и мы нуждаемся в нем, а кроме того, она служит неплохим прикрытием, создавая нам репутацию приверженцев глупого культа на тот случай, если нами кто-то всерьез заинтересуется, – правда, в этом я сильно сомневаюсь.

– Я не разделяю вашего отношения к этой проблеме, – упрямствовал робот. – В программе паломничества мы избрали принцип плавания по течению, а этого мало. Мы можем и должны сделать гораздо больше. Мы обязаны заботиться о каждой душе, которая жаждет…

– Вот за что я всегда так ценил тебя, Джон, так это за твою вечную заботу о душах заблудших и о собственной в частности, тогда как ты должен понимать, что никакой души у тебя нет.

– А я не знаю, что у меня нет души! – огрызнулся робот. – Мне удобнее думать, что она у меня есть. Вполне резонно считать, что всякое разумное существо наделено душой.

– Что бы ею ни было, – уточнил Папа.

– Да, вот именно, – подтвердил Джон.

– Никто больше не осмеливается так разговаривать со мной, – сказал Папа. – И я ни с кем так не говорю, как с тобой. Вот почему я так ценю тебя, вот почему ты – мой друг, хотя, послушав наш разговор, вряд ли кто-нибудь сказал бы, что мы – друзья. Знаешь, было время, когда я подумывал, не сделать ли тебя кардиналом, но в роли садовника ты способен принести мне больше пользы. А ты сам-то не хотел бы стать кардиналом?

Джон захлебнулся от удивления и издал какой-то нечленораздельный звук.

– Ну вот и славно. Я так и думал, – резюмировал Папа. – Ты как садовник опасен, а как кардинал был бы опасней в сто раз. А теперь отвечай мне, и немедленно, не вздумай заговаривать зубы и сочинять: ведь это именно ты поднял суету относительно канонизации Мэри?

– Да, я, – дерзко ответил робот. – И мне нечего стыдиться. Народу нужны святые – преданным роботам в Ватикане и верным людям в поселке. Вера их скудеет, ей нужна поддержка. Что-то нужно такое… мощное, величественное, чтобы еще раз подтвердить правильность избранной нами цели, ради которой мы прибыли сюда. Но если Мэри выгнали из рая…

– Джон, ты в этом уверен?

– Нет, я же сказал вам, что это не более чем слухи. Мэри осуществляла какое-то наблюдение и вернулась из него совершенно потрясенная. Чем, почему – не знаю. Экайер уперся и не желает передавать оба кристалла в Ватикан. А наш новичок – этот маленький доктор – упорно избегает моих вопросов. Он знает все, что знает Экайер. И оба они – негодяи!

– Не нравится мне эта идея с канонизацией, – проворчал Папа. – Это шаг назад, к земному христианству. Не то чтобы христианство было так уж дурно само по себе, но ему было далеко до того, чем оно притворялось. Я говорю в прошедшем времени, хотя отлично знаю, что христианство существует до сих пор. А употребил прошедшее время я потому, что не имею понятия, как оно развивалось, чем стало.

– Смею вас уверить, – язвительно проговорил Джон, – что и оно претерпело кое-какие изменения. Не стал бы называть это «развитием», честно говоря, но изменения налицо.

– Вернемся к вопросу о канонизации. Если слухи верны, твое предложение канонизировать Мэри теперь будет выглядеть не так привлекательно. Мы не можем объявить святой женщину, которую выгнали из рая.

– Вот именно это я и пытаюсь вам растолковать! – обрадовался Джон. – Нам позарез нужна святая как символ, как спасательный круг, за который наша вера могла бы ухватиться и удержаться на плаву. Я ждал, когда появится святая или святой, и теперь мы просто не имеем права упускать такой случай! Ватикан во что бы то ни стало должен получить кристалл с записью о рае – этот, самый последний, – и либо уничтожить его, либо спрятать. Мы со всей ответственностью должны подойти к сокрытию того факта, что ее изгнали из рая.

– Джон, – строго проговорил Папа, – ты должен отдавать себе отчет в том, что это не рай.

– Нисколько не сомневаюсь.

– Но тебе хочется, чтобы вся наша братия поверила в рай?

– Ваше святейшество, это необходимо! Нам нужна святая, нам нужен рай!

– А ведь мы только что толковали о поисках более истинной религии. Теперь же…

– Ваше святейшество!