Мастодония

Он приподнялся, но тут же снова опустился на табурет. Что-то было не так. Он увидел то, что не разглядел поначалу: перед Джилл и Теннисоном подпрыгивало странное чудище, похожее на маленького осьминога, перевернутого вверх ногами. Подпрыгивая, странное существо издавало противный чавкающий звук.

Теннисон обратился к Шептуну:

– Шептун, что стряслось? Ты что, притащил с собой Попрыгунчика?

– Понимаешь, я успел схватить его в последнее мгновение, – оправдываясь, ответил Шептун. – Когда он вздумал взорваться там, прямо перед нами, я ухитрился каким-то образом проникнуть к нему в сознание – до тех пор мне это не удавалось, хоть я очень старался. Я вовсе не собирался брать его с собой, но так уж вышло, что он тут.

– Там, в последний момент, – сказала Джилл, – он показался мне громадным и злобным.

– Ну, не знаю, – сказал Шептун, и было похоже, что сказать ему больше нечего.

– Ты знаешь хотя бы, что он такое? – спросил Теннисон.

– Не совсем уверен. Это не так просто объяснить; Смоки думает, что он – божество, которое может ему помочь, и готов платить за эту помощь поклонением. Ведь вы, люди, точно так же относитесь к своим божествам, только, может быть, не так цинично, как Смоки.

– Но он-то кто на самом деле? Действительно божество?

– Кто знает? Смоки так думает. Он считает, что ему удалось заполучить нечто такое, чего нет у других пузырей, и что Попрыгунчик может помочь ему в достижении цели. Он думает, что стоит только найти нужное божество – и можно достичь чего угодно. Насколько я успел разобраться, Попрыгунчика роль божества вполне устраивает. Значит, их уже двое – тех, кто так думает. Сколько нужно тех, кто поверил бы, что божество – это божество, чтобы это стало правдой? Я не знаю.

«Шмяк, шмяк, шмяк!» – скакал Попрыгунчик.

Феодосий встал с табурета и пошел им навстречу. Следом, медленно вращаясь, двигался глухоман. А за ним толпились люди и роботы. Они запрудили лестницу, взобрались на все свободные крыши, встали по обе стороны эспланады. А с фасада базилики на все происходящее взирало непроницаемое лицо Папы.

Феодосий пожал по очереди руки путешественникам: сначала Джилл, потом Теннисону.

– Добро пожаловать домой, – сказал он сердечно. – Рад вас видеть. Позвольте поблагодарить вас за путешествие, которое вы предприняли ради нас.

Попрыгунчик бешеным галопом проскакал вокруг Феодосия и глухомана.

– Позвольте представить вам моего друга-глухомана. Вы, – обратился Феодосий к Теннисону, – уже имели удовольствие с ним познакомиться, а вот Джилл видит его впервые.

– Очень приятно, – поклонилась Джилл глухоману и улыбнулась.

Старик издал свою обычную басовую дробь и произнес:

– Польщен. Рад познакомиться с вами и приветствовать ваше возвращение на Харизму.

Толпа, постепенно смыкаясь, образовала тесный полукруг около сцены, где разворачивались события.

– Позвольте поинтересоваться, – сказал Феодосий, – что это за скачущий монстр, которого вы принесли с собой? Это важная особа?

– Ваше преосвященство, – ответил Теннисон, – я в этом смысле сильно сомневаюсь.

– Тогда зачем он здесь?

– Мы сами не знаем. Он затесался в нашу компанию в суматохе перед отбытием.

– Мы догадываемся, что вы нашли рай Мэри.

– Нашли, – кивнул Теннисон. – И никакой это не рай. Это научный центр наподобие Ватикана. Правда, у нас не было возможности и времени более подробно изучить его деятельность. Похоже, мы не слишком удачно вмешались в тамошнюю внутреннюю политику.

Неожиданно сквозь толпу, расталкивая людей и роботов, прорвался садовник Джон. Теннисон сразу узнал его.

– Доктор Теннисон, – сердито сказал Джон, – что вы можете представить в доказательство того, что место, где вы якобы побывали, не рай?

– Доказательств никаких нет, – ответил Теннисон. – То есть никаких вещественных, документальных доказательств. Нашего слова вам не хватит? Я считал, что для вас должно быть достаточно честного слова человека.

– Ситуация слишком серьезна, – сказал Джон, – чтобы хватило ничем не подтвержденного слова. Даже слова человека. Вы, люди, вообще скоры на слова…

– Джон! – оборвал его Феодосий. – Как ты разговариваешь? Где твое уважение к людям?

– Ваше преосвященство, уважение тут ни при чем. Мы тут все равны.

– Теннисон говорит правду, – прогудел глухоман, – он излучает правду.

– Вы, вероятно, думали, – продолжил Джон, не обращая внимания на глухомана, – что этот пляшущий уродец, которого вы приволокли с собой, может вам помочь, подтвердит достоверность вашего рассказа. Если уж на то пошло, потрудитесь доказать, что это существо – из рая.

– Я вовсе не собирался ничего доказывать, – ответил Теннисон. – Я отлично понимаю, что, возьмись я доказывать, ты тут же обвинил бы меня во лжи и стал утверждать, что я подобрал его где-нибудь по дороге.

– Будьте уверены, не премину, – едко парировал Джон.

Тут толпа издала единый дружный вопль и в страхе, продолжая кричать, отступила.

– Боже милосердный! – воскликнул Феодосий, выпрямившись в полный рост.

Теннисон быстро обернулся и увидел Смоки, Сноппи и Декера II, выстроившихся в ряд. По обе стороны стояли охранявшие их кубоиды, обитатели математического мира.