Материалы к альтернативной биографии

   Трагикомическая картина! Уильям болтался над своей кроватью, застряв в петле правой рукой. Вероятно, он пытался повеситься, но удавки были слишком высоко (незадачливый самоубийца не вышел ростом). Ему пришлось подпрыгивать на перине и ловить верёвки. Несколько из них он затянул на пустоте, и вот эта - роковая - уподобила его пойманному привидению из детских страшилок.

   - Мисс Мэри! - верещал он, - Вызволите меня!

   - И не подумаю. Покачайтесь так до утра - может, умерите свои артистические амбиции.

   - Моя рука - отомрёт!!!

   - А зачем она вам? Подписываться под чужими произведениями? Рыться в чужих шкафах? Лазить под юбку к беременным женщинам?

   - Я просто исполнял свой долг! Ведь я же врач!

   - Не врач вы, а врун и враг своему благодетелю!

   - Сами вы клеветница и развратница! Спасите!!! Кто-нибудь!!!

   Я позвала Джорджа лишь затем, чтоб позабавить, но маньяк сострадания воскликнул:

   - Мой бедный малютка! Как же вас угораздило?

   - Убейте меня, ваша тьма! Пронзите чем-нибудь это гнилое неблагодарное сердце! Или спасите эту мертвеющую длань! Клянусь вашей вечной славой, она не так запятнана, как думают некоторые!

   Джордж ступил на кровать, деловито взял в рот вполне пиратский тесак, поймал одну из обезвреженных верёвок, вскарабкался, подтягиваясь обеими руками почти до самых стропил и принялся пилить уиллов канат.

   Шмякнувшись обратно на перину, доктор сорвал с запястья узел и проворчал:

   - Обязательно было влезать на постель в сапогах?

***

   Нет, он, мой сотрудник, никогда бы не сочинил моей истории. Во-первых, создание жизни было для него грехом, а во-вторых, уж если бы его герой и совершил этот грех, он никогда бы не отрёкся от своего детища, более того, он встал бы против всего мира, защищая то, что сотворил, до последней капли крови - не обязательно своей.

   Позднее в Италии я говорила Джорджу, что хотела бы переделать роман так, чтоб доктор не казался столь жестоким. Он возражал: "Пусть твой доктор хуже Иуды, но он правдоподобен и поучителен в своей подлости. Большинство людей поступает, как он. Пусть же все видят, к чему приводит такое предательство. А демона я уже недели три назад свёл с Конрадом, и, кажется, они поладили. Только чур никому ни слова". "Конрад жив!?" - возликовала я. Поэт ответил: "Э, он нас с тобой переживёт".

***

   Через две ночи случилось небывалое: не я потревожила драматурга теней в его пещерах, а он - меня. Первым проснулся Перси. Он и встретил пришельца на пороге, не расположенный пускать его дальше. Меня выдернул из дрёмы вопрос:

   - Ты что, убил доктора?

   - Да они сами меня скоро в могилу сведут! - отвечал Джордж более чем в полный голос.

   - Кто?

   - Мне нужна Мэри!

   - Ты забываешься. У Мэри есть... я. Она, конечно, вольна посещать тебя, если видит на это какой-то резон, но ты никак не в праве врываться к ней в спальню.

   - Что там у вас? - спросила я, садясь на кровати.

   - Наш сиятельный друг явился по твою душу.

   - Джордж, проходи.

   Он просочился по стене в альков, осел на пол в бессилии, словно разорённый, потерявший кого-то любимого или уличённый в страшном преступлении.

   - Не понимаю, как это могло случиться, - бормотал, - Как им удалось меня найти?

   - Что бы ни произошло, ты можешь доверять Перси не меньше, чем мне.

   Он вынул из-за пазухи какое-то письмо и швырнул на пол. Перси фыркнул, а я подняла конверт.

   Я: Это... от твоей жены?

   Джордж: Другой однофамилицы у меня нет.

   Перси: И ты не сообщал никому своего адреса.

   Джордж: Нет.

   Перси: Найми ещё двух докторов, и они тебя самого отправят по почте!

   Джордж: Уильям клянётся, что я наверняка сам отписал ей о себе, потому что... тоскую... и вообще у меня правое полушарие мозга не знает, что происходит в левом, а спинной живёт совершенно автономно.

   Я: Кажется, ты его ещё не читал.

   Джордж: И не буду. Ты прочти. А ты, Перси, напиши ей за меня ответ.

   Перси (хмуро): Мне без вас есть кому отвечать. Лучше вмени своему графоману обязанности секретаря.

   Я: Чтоб всему миру стало известно, что наш друг поседел на полголовы, пристрастился к гашишу, погряз в свальном грехе, написал четыре нецензурных трагедии, перестал стричь ногти на ногах, утроил жалованием слугам и так далее?

   Перси: Ну, а Клара?...

   Джордж: Она напишет, что мы уже десять лет проживаем в счастливом браке.

   Я: Может, сначала всё-таки прочесть?

   Джордж: Без меня!

   Перси: Сядь! Не малодушничай! Я получаю такие через день... Мэри, вскрывай и читай.

   Я (читаю): Милорд, не имея в душе ни малейшего желания с Вами контактировать, но внемля голосу долга, я всё же пишу к Вам, ибо по-прежнему чувствую ответственность за Вас.

   Не буду распространяться о нашем бедном ребёнке ввиду Вашего крайнего безразличия к оному. Спешу, однако, сознаться в глубоком сострадании к Вам. Понимаю, что из-за меня Вы были вынуждены покинуть нашу непримиримую к нравственной распущенности родину, вне которой Ваш образ жизни неизбежно приобретёт самый гротескный характер, о чём искренне скорблю.