Матильда

В комнате стало очень тихо. Матильда заметила: руки, сжимающие кружку, едва заметно дрожат.

– А что потом? – спросила она. – Вот вы остались с тёткой вдвоём, и что? Она хорошо с вами обращалась?

– Хорошо обращалась? – вскрикнула мисс Ласкин. – Да это был сам дьявол во плоти. Как-только не стало отца, она совсем распоясалась. Моя жизнь превратилась в сущий ад.

– И что она вам сделала? – спросила Матильда.

– Даже не хочется вспоминать, – сказала мисс Ласкин. – Слишком страшно. В конце концов она до того застращала меня, что я вся тряслась, стоило ей войти в комнату. Понимаешь, я же никогда не обладала таким исключительно сильным характером, как у тебя. Я всегда была робкая, застенчивая.

– А других родственников у вас не было? – поинтересовалась Матильда. – Дяди, тёти, бабушки – куда же они все подевались?

– Если они даже и были, я никого не знала. Все либо умерли, либо уехали в Австралию. У меня и сейчас никого нет.

– И вы росли в том доме, одна со своей тёткой, – сказала Матильда. – Но вы же, наверно, потом в школу пошли.

– Разумеется, – подтвердила мисс Ласкин. – Я пошла в ту самую школу, в какую ты ходишь сейчас. Но жила я дома. – Мисс Ласкин помолчала, глядя в пустую кружку. – Я вот всё пытаюсь тебе объяснить, что с годами это чудище, моя тётка, так меня запугала и поработила, что, когда она мне отдавала приказ, не важно какой, я мгновенно повиновалась. Так бывает, знаешь. А когда мне исполнилось девять лет, я буквально стала её рабой. Я делала всю работу по дому. Стелила ей постель. На неё стирала и гладила. Вся стряпня была на мне. Я всё научилась делать.

– Но ведь можно было, наверно, кому-то пожаловаться?

– Кому? – вздохнула мисс Ласкин. – Да к тому же я слишком была запугана, никому не рискнула бы жаловаться. Говорю же тебе – я стала её рабой.

– Она вас била?

– Не будем вдаваться в подробности, – сказала мисс Ласкин.

– Какой ужас, – шепнула Матильда. – Вы, наверно, почти всё время плакали?

– Только когда оставалась одна, – вздохнула мисс Ласкин. – При ней – какое там плакать. Я жила в постоянном страхе.

– Ну, а что было, когда вы закончили школу? – спросила Матильда.

– Я хорошо училась, – ответила мисс Ласкин. – Я без особого труда могла поступить в университет. Но об этом не могло быть и речи.

– Но почему, мисс Ласкин?

– Потому что я была обязана батрачить дома.

– Но как вы стали учительницей? – спросила Матильда.

– В Ридинге есть колледж для подготовки учителей, – сказала мисс Ласкин. – Отсюда всего сорок минут на автобусе. И мне разрешили туда ездить при условии, что каждый вечер, не задерживаясь, я буду возвращаться домой, чтоб стирать, гладить, подметать и стряпать ужин.

– И сколько вам тогда было лет? – спросила Матильда.

– Когда поступила в колледж, мне было восемнадцать, – ответила мисс Ласкин.

– Но вы же могли собрать вещи и уйти, – предположила Матильда.

– Сперва надо было на работу поступить. И не забудь, к тому времени тётка уже так подмяла меня под себя, что я и шагу ступить не смела. Ты себе даже не представляешь, каково это – быть полностью под пятой у такой сильной личности. Превращаешься в тряпку, в полную размазню. Вот и всё. Вот и вся история моей грустной жизни. И хватит. Я тебе достаточно наговорила.

– Нет, дальше расскажите, пожалуйста, – взмолилась Матильда. – Это же ещё не всё. Как вам удалось всё-таки от неё отделаться и переселиться в этот смешной домик?

– О, это целая история, – сказала мисс Ласкин. – До сих пор горжусь.

– Расскажите, – попросила Матильда.

– Ну ладно, – согласилась мисс Ласкин. – Когда я получила работу учительницы, тётка мне объявила, что я задолжала ей кучу денег.

Я спросила, каким образом. Она сказала: «Потому что все эти годы я тебя поила-кормила и покупала тебе одежду и обувь!» И оказывается, там набежали уже целые тысячи и, чтобы вернуть долг, я должна в ближайшие десять лет отдавать ей всё своё жалованье. «А я, – она говорит, – буду тебе еженедельно выдавать фунт на расходы. И больше ни шиша, с тебя хватит». Она даже в школе договорилась, чтобы моё жалованье перечисляли прямо на её банковский счёт. И дала мне подписать бумагу.

– Ой, зачем же вы подписали? – вскрикнула Матильда. – Ведь только заработок и давал вам возможность обрести свободу.

– Ах, знаю, знаю, – вздохнула мисс Ласкин. – Но я же почти всю свою жизнь была её рабой и не могла ей перечить – не хватало пороху, смелости не хватало. Я всё ещё панически её боялась. Она ещё могла причинить мне ужасную боль.

– Да, но как же вы всё-таки ухитрились сбежать? – спросила Матильда.

– Ах! – и тут мисс Ласкин в первый раз улыбнулась. – Это произошло два года назад. Величайшая моя победа.

– Расскажите, пожалуйста, – попросила Матильда.