Матильда

– Я, бывало, очень рано просыпалась и уходила гулять, пока тётка ещё спала, – рассказала мисс Ласкин. – И вот однажды бродила я по округе и набрела на этот крошечный домик. Смотрю – внутри никого. Разузнала, кто хозяин. Оказалось – один фермер. Я – к нему. Фермеры тоже встают очень рано. Вижу, он как раз коров доит. Спрашиваю, не сдаст ли он мне свой домишко. Он сперва и слушать не хотел. «Там невозможно жить! – говорит. – Никаких же удобств, ни водопровода, ничего!»

– Я всё равно хочу там пожить, – отвечаю. – Я романтик. Ваш домик невероятно мне приглянулся. Пожалуйста, сдайте мне его.

– Вот ненормальная, – он говорит. – Но раз уж вы так настаиваете, живите себе ради бога. А платить мне будете десять пенсов в неделю.

– Вот вам плата за месяц вперёд, – говорю. И даю ему сорок пенсов. – Огромное вам спасибо.

– Вот здорово! – крикнула Матильда. – Одним махом вы получили собственный дом! Но как же вы набрались храбрости, как решились сообщить об этом тётке?

– О, это было нелегко, – вздохнула мисс Ласкин. – Но, видишь, как-то смогла. Однажды вечером приготовила я ей ужин, а потом поднялась к себе, сложила все свои жалкие пожитки в картонную коробку, спустилась и объявила, что ухожу. «Я сняла дом», – говорю.

Тётка, конечно, разбушевалась: «Ах, она дом сняла! Да как это ты могла снять дом, когда у тебя за душой всего фунт в неделю и больше ни шиша?»

«Вот взяла и сняла», – отвечаю.

«А еду на какие коврижки покупать будешь?»

«Уж как-нибудь перебьюсь», – буркнула я и кинулась за дверь.

– Ой, какая же вы молодчина! – крикнула Матильда. – И вы наконец-то освободились!

– Наконец-то освободилась, – сказала мисс Ласкин. – Даже передать тебе не могу, какое это было счастье!

– Неужели вы и вправду уже два года ухитряетесь здесь жить на фунт в неделю? – спросила Матильда.

– Да, а что? – сказала мисс Ласкин. – Десять пенсов плачу хозяину, а остального хватает на керосин – для лампы и примуса, ну, ещё покупаю немного молока, чай и хлеб с маргарином. Всё самое необходимое. Я ж тебе уже сказала – я плотно перекусываю в школе на обеде.

Матильда на неё смотрела во все глаза. Какая же она храбрая, какая же она молодчина, эта мисс Ласкин! Просто настоящая героиня, думала Матильда.

– Но зимой – зимой тут ведь дико холодно? – спросила она.

– А печурка на что? – сказала мисс Ласкин. – Ты даже представить себе не можешь, как здесь бывает уютно.

– А кровать у вас есть, мисс Ласкин?

– Ну, как сказать, – и тут мисс Ласкин опять улыбнулась. – Но ведь на жёстком, говорят, полезно спать.

И вдруг Матильде с абсолютной ясностью открылось всё положение. Необходимо помочь мисс Ласкин. Не может же она жить в таких условиях до бесконечности!

– Вы бы жили гораздо лучше, мисс Ласкин, – сказала она, – если бы ушли из школы и получали пособие по безработице.

– Никогда я такого не сделаю, – вздохнула мисс Ласкин. – Я люблю учить детей.

– И эта ваша жуткая тётка – ведь она, наверно, до сих пор живёт в вашем милом старом доме?

– А что ей сделается, – сказала мисс Ласкин. – Ей же всего пятьдесят. Ещё всех нас переживёт.

– И вы думаете, что ваш папа в самом деле хотел, чтобы дом навсегда ей достался?

– Вовсе он не хотел, я уверена. Родители часто предоставляют опекунам право занимать дом на какой-то срок, но почти всегда дом остаётся за ребёнком. И становится его собственностью, когда-тот достигает совершеннолетия.

– Выходит, это ваш дом? – спросила Матильда.

– Завещание моего отца так и не нашли, – вздохнула мисс Ласкин. – Похоже, кто-то его уничтожил.

– И не приходится долго гадать, кто именно, – сказала Матильда.

– Не приходится, – подтвердила мисс Ласкин.

– Но раз завещания нет, мисс Ласкин, ведь дом же автоматически переходит к вам. Вы же ближайшая родственница.

– Знаю, – сказала мисс Ласкин. – Да только тётка заготовила бумагу, якобы собственноручно написанную моим отцом, где сказано, что он оставляет дом свояченице в благодарность за доброту, с которой она присматривала за его дочерью. Я на сто пропенсов уверена: это подделка. Но никто не сможет ничего доказать.

– А если попробовать? Нанять хорошего адвоката и побороться за дом?

– Да откуда же я деньги возьму на хорошего адвоката, – сказала мисс Ласкин. – И моя тётка, учти, в нашем городке – весьма уважаемая фигура. У неё колоссальное влияние.

– Да кто она такая? – спросила Матильда.

Мисс Ласкин на минуту замялась. Потом тихо проговорила:

– Мисс Таррамбах.

Имена

– Мисс Таррамбах! – Матильда так и подпрыгнула. – Так значит, это она ваша тётка? И это она вас воспитала?

– Да, – ответила мисс Ласкин.

– О! Теперь я не удивляюсь, что вы были запуганы! Позавчера мы все своими глазами видели, как она схватила одну девочку за косы и кинула через забор!

– Это ещё что! – сказала мисс Ласкин. – Когда умер отец, мне было пять с половиной лет, но я мылась сама – уж так она постановила. И если ей покажется, что я плохо вымылась, она сунет меня, бывало, головой в воду и долго-долго так держит. И лучше ты не расспрашивай, что ещё она со мной вытворяла. Толку от этого никакого.

– Вот именно, – подхватила Матильда. – Никакого толку.