Матрица и философия. Добро пожаловать в пустыню реальности

Очевидно, что в «Матрице» эта грань исчезает: намеки на это можно найти чуть ли не в каждом диалоге, да и создатели фильма с самого начала дают нам подсказку. В сцене, где к Нео домой приходит группа хакеров, он достает товар из разрезанного тома книги «Симулякры и симуляция» Жана Бодрийяра – постмодернистской работы о разрушении реальности и ее замены на симуляцию. Слова Морфеуса «Добро пожаловать в пустыню реальности», возможно, тоже были вдохновлены Бодрийяром, который считал постмодернистскую Америку большой пустыней, где «вы освобождены от всего глубокого… сверкающая, подвижная, поверхностная нейтральность, сомнение в значении и глубине, сомнение в природе и культуре, внешнее киберпространство, без всякого происхождения, без точек опоры»[88].

Несмотря на указание о размытости этой грани, нам не сразу становится понятно, что конкретно говорится (точнее, показывается) о ней. Также неясно, что конкретно такого постмодернистского или нового в аллегории нашего времени, которую выводит фильм. В данном эссе мы попытаемся нащупать эту грань, окинуть взглядом кроличью нору и понять, кем мы стали.

Мы рассмотрим четыре тезиса, четыре возможные интерпретации того, что в фильме говорится о различиях между реальностью и симуляцией в наш век высоких технологий.

1. Абсолютно невозможно отличить реальное от нереального.

2. Реальность можно смоделировать и усовершенствовать.

3. Смоделированная (виртуальная) реальность может быть (и, скорее всего будет) лучше настоящей реальности.

4. Метафизически смоделированная реальность реальна так же (если не больше), как настоящая реальность.

Нам не обязательно предполагать, что какое-то (или хоть какое-то) из этих утверждений истинно. Наша задача состоит в том, чтобы осмыслить, как «Матрица» заигрывает с каждым из них и как они описывают наш постмодернистский век по сравнению со всей предыдущей мировой историей. Хочется верить, что после этого кроличья нора будет казаться хоть чуточку знакомой.

Абсолютно невозможно отличить реальное от нереального

При первой встрече с Морфеусом Нео узнает, что интуиция его не подводила, с окружающим миром действительно что-то не так, и все дело в некой Матрице. Он выбирает красную таблетку, чтобы увидеть, насколько глубока кроличья нора, и вскоре выясняет, что мир, каким он знал его прежде, не более чем спроектированная компьютерная симуляция. Еще до его отправления в реальность, почувствовав неверие Нео, Морфеус спрашивает: «Как отличить реальность от иллюзии?» Намек понятен: Нео не знает ответа.

Конечно, это философский вопрос, а конкретнее, эпистемологический – и довольно древний. Возможно ли такое, что мы ничего не знаем, потому что все наши убеждения ложны? Можем ли мы как-то быть уверены в том, что это не так? «Государство» Платона, написанное больше 2400 лет назад, повествует об узниках пещеры, которые принимают тени на стенах пещеры за реальные вещи. Они не знают, что такое реальность, так как никогда не сталкивались с этим и более того, они не подозревают о своем невежестве. Для Платона это метафора людей, которые признают лишь материальный мир, а не высший мир Идей или Форм, который и делает возможным существование материального мира.

Намного позднее, в XVII веке, Декарт размышляет о вероятности того, что все наши убеждения могут оказаться ложными. В своих «Размышлениях о первой философии» он пытается найти надежные основания для наших убеждени. Решив начать с нуля, Декарт предпринимает попытку показать, что все наши убеждения подвержены сомнению. Он приступает к идее о ненадежности наших чувственных ощущений, но и этого оказывается недостаточно. Философ предполагает, что все, что нас окружает, – не более чем сон, и нет никакого способа доказать, что мы бодрствуем. Но, как отмечает Декарт, мы бы не могли постоянно жить одними сновидениями, потому что события в наших снах должны основываться на каких-то внешних факторах. Далее он выдвигает гипотезу о том, что некий злобный демон постоянно обманывает нас, и заставляет верить в ложные убеждения. Ввиду возможности такого расклада (и невозможности доказать обратное) рождается радикальный или глобальный скептицизм, который Декарт надеялся опровергнуть в последующих главах книги.