Мавританская Испания. Эпоха правления халифов. VI–XI века

С этого момента Омар – Хосе Мария IX века, к которому фортуна оказалась добрее, чем к будущему герою, – превратился из главаря разбойников в лидера испанцев юга. Он обратился ко всем своим соотечественникам, мусульманам и христианам. «Слишком долго, – так было сказано в его манифесте, – вы терпели иго султана, который грабил вас и душил налогами. Неужели вы позволите и дальше втаптывать себя в грязь арабам, считающим вас рабами? Не думайте, что мне подсказывает эти слова честолюбие. Я только хочу отомстить за ваши обиды и избавить вас от рабства». Арабский историк пишет: «Когда Омар так говорил, слушатели благодарили его и обещали повиноваться». Даже по свидетельству врагов Омара, от которых нам известна его история, прежние ошибки Омара были забыты, а отрицательные черты исчезли. Он больше не был высокомерным, задиристым и вспыльчивым. Со всеми своими солдатами он обращался с неизменным дружелюбием и благожелательностью. Те, кто служили под его началом, относились к нему с симпатией, граничившей с обожанием, и выполняли его приказы с фанатичной точностью. Какая бы опасность ни грозила, они шли вперед по первому его знаку, даже в огонь или воду, если было необходимо. Омар всегда был в первых рядах и в самой гуще сражения. Он отлично владел копьем и мечом – в этом искусстве он мог поспорить с лучшими воинами. Он всегда выбирал самых сильных противников и никогда не выходил из боя до победы. Он смело бросался навстречу опасности и неизменно показывал всем окружающим самый лучший пример. Омар щедро вознаграждал отличившихся, дележ добычи всегда доверял самым достойным, уважал смелость даже у врагов и нередко освобождал пленных, сдавшихся только после отчаянного сопротивления. С другой стороны, он сурово наказывал преступников. Его быстрые и жесткие приговоры основывали не на формальных свидетельствах. Достаточно было его собственного убеждения, что обвинение обоснованно. Таким образом, хотя разбой был в крови этих людей, благодаря правосудию Омара в горах сложилась совершенно безопасная обстановка. По утверждению арабов, в те дни женщина с полным кошельком денег могла без страха пройти по этому району из конца в конец. Прошло почти два года, прежде чем султан рискнул предпринять серьезные шаги против грозного лидера угнетенной нации. В начале июня 886 года Мунзир, вероятный наследник трона, напал на правителя Аламы, союзника Омара и, как и он, ренегата. Омар поспешил на помощь другу и вошел в Аламу. После двухмесячной осады ренегаты, у которых закончилось продовольствие, решили прорваться на волю. Однако их вылазка не была успешной. Омар получил серьезные ранения, потерял много людей, но был вынужден вернуться обратно в крепость. К счастью для ренегатов, Мунзир вскоре после этого узнал новость, заставившую его снять осаду и поспешить в Кордову. 4 августа 886 года умер его отец. Омар воспользовался этим, чтобы расширить свои владения, и с тех пор стал фактическим королем юга Испании. Однако новый султан оказался достойным противником. Принц был энергичным, смелым и осмотрительным. Люди Омейядов считали, что если бы он правил еще год, то, вероятно, смог бы заставить все мятежников сложить оружие. В любом случае он им яростно противостоял. Регионы Кабра, Эльвира и Каэн стали театрами военных действий, где каждой стороне сопутствовал переменный успех. Весной 888 года Мунзир лично выступил против повстанцев, захватил несколько крепостей, разорил местность вокруг Бобастро и осадил Арчидону. Ренегат Айшун, командовавший гарнизоном, не был чужд хвастовства, свойственного андалусцам. Похваляясь своей храбростью, которую, кстати, никто не оспаривал, он снова и снова повторял: «Если султан меня поймает, пусть распнет между собакой и свиньей». Он позабыл, что у султана есть другие методы борьбы, кроме оружия. Некоторые жители города не устояли перед взятками, и однажды, когда Айшун без оружия вошел в дом одного из таких предателей, он был схвачен, закован в цепи и передан султану, который поступил с ним в строгом соответствии с желанием пленного, неоднократно высказанным им ранее. Вскоре после этого Арчидона капитулировала. Султан взял в плен трех бени матрух, которые имели замки в районе Сьерра-де-Приего, распял их вместе с девятнадцатью офицерами и осадил Бобастро. Уверенный в неприступности своих владений Ибн-Хафсун не беспокоился из-за осады и лишь старался сыграть шутку с султаном. Он очень любил грубые розыгрыши. И он направил Мунзиру мирные предложения. «Я приду и буду жить в Кордове, – сказал он. – Я стану военачальником в твоей армии, а мои сыновья будут твоими людьми». Мунзир попался в ловушку. Он призвал к себе кади и главных чиновников и велел им составить мирный договор, включив в него предложения Ибн-Хафсуна. Тогда последний предстал перед султаном и любезно попросил его прислать к Бобастро сотню мулов, чтобы увезти имущество. Султан согласился, и, когда армия покинула окрестности Бобастро, мулы были посланы к крепости. Их вели десять центурионов и сто пятьдесят солдат. Ибн-Хафсуна никто не охранял – султан решил, что ему можно доверять. Дождавшись ночи, он бежал, со всей поспешностью вернулся к Бобастро, организовал небольшой отряд, который напал на эскорт, отбил мулов и завел их за стены крепости.