Мавританская Испания. Эпоха правления халифов. VI–XI века

Война в Серрании продолжалась еще десять лет. Омар ибн Хафсун оставил после себя четырех сыновей – Джафара, Сулеймана, Абд-ер-Рахмана и Хафса, и все они, за единственным исключением, унаследовали храбрость, правда, не прочие таланты, своего отца. В марте 918 года Сулейман был вынужден вступить в армию султана и принять участие в кампании против короля Леона и Наварры. Абд-ер-Рахман, командовавший в Толоксе, был больше склонен к литературе, чем к военному делу. Он сдался и был отправлен в Кордову, где до конца жизни копировал манускрипты. Но власть Джафара оставалась прочной, а его силы значительными – по крайней мере, султан так думал, поскольку, когда он в 919 году осадил Бобастро, то не посчитал ниже своего достоинства вступить с ним в переговоры. Джафар предложил заложников и ежегодную дань, и султан принял предложение. Вскоре после этого Джафар совершил ошибку, оказавшуюся роковой. По его мнению, отец напрасно объявил себя и свою семью христианами, и в определенной степени это мнение было правильным. Этим шагом Ибн-Хафсун, безусловно, настроил против себя андалусских мусульман. Однако шаг был сделан, и ни Ибн-Хафсун, ни его сыновья уже не могли ничего изменить. Теперь они могли полагаться только на христиан и выстоять или пасть вместе с ними. Истинный энтузиазм можно было найти только среди христиан – мусульмане повсеместно оказывались предателями. Происшедшее незадолго до этого в Бальде наглядно иллюстрирует этот тезис. Когда крепость была осаждена войсками султана, мусульманская часть гарнизона в полном составе перешла на сторону противника, а христиане предпочли смерть капитуляции – причем все до единого человека. Джафар, судя по всему, до конца не понимал своего положения. Он верил в возможность примирения с андалусскими мусульманами и, чтобы привлечь их на свою сторону, намекнул на намерение вернуться в ислам. Этот шаг оказался роковым. Для христианских солдат была отвратительна даже одна только мысль о возможности продолжать службу под командованием нехристя. Они устроили заговор и – с молчаливого согласия его брата Сулеймана – убили его. Это было в 920 году. Вождем стал Сулейман.

Его правление было сущим бедствием. Бобастро стал жертвой сильнейших разногласий. Началось восстание. Сулейман был изгнан, пленники освобождены, дворец разграблен. Правда, вскоре после этого его сторонники вернулись в город, сам он, переодетый, последовал за ними, подкупил жителей обещанием грабежей и призвал взять в руки оружие. Снова став хозяином и горя жаждой мести, он обезглавил большинство своих сторонников. «Аллах, – пишет кордовский историк, – позволил неверным перерезать друг другу глотки, чтобы полностью искоренить их расу».

Сулейман ненадолго пережил возвращение к власти. 6 февраля 927 году он попал в засаду и был убит роялистами, которые надругались над его телом, отрубив голову, руки и ноги. Его сменил брат Хафс, но только роковой час уже пробил. В июне 927 года войска султана осадили Бобастро. Абд-ер-Рахман был полон решимости не снимать осаду, пока крепость не сдастся. Они возвели земляные валы со всех сторон и восстановили полуразрушенную римскую башню, отрезав город от поставок продовольствия. Хафс продержался шесть месяцев и сдался в пятницу 21 января 928 года. Войска султана заняли Бобастро. Хафс вместе с остальными жителями был депортирован в Кордову и впоследствии служил в армии Абд-ер-Рахмана. Его сестра Арджентея удалилась в монастырь, где, вероятно, могла бы жить в мире, если бы ее устраивало прозябание в безвестности. Но она была фанатичкой, стремившейся к мученическому венцу, и провоцировала власти, хвастаясь, что она христианка, хотя по закону она считалась мусульманкой: ее отец, когда она родилась, был мусульманином. Она была приговорена к смерти за отступничество и в 931 году встретила свою судьбу, выказав истинный героизм, став достойной дочерью Омара ибн Хафсуна.