Меч и ятаган

Кристиан не мог вымолвить ни слова. Он кивнул, в его глазах стояли слезы. Сделав большой глоток, он почувствовал, как бренди согревает его изнутри, подобно добрым вестям. Подойдя к окну, Кристиан выглянул на улицу.

– Есть и другие новости, – произнес Бертран изменившимся тоном, и Кристиан повернулся к нему, поняв по голосу, что произошло что-то плохое. – Речь идет о Жозефе.

– Каллус? Что с ним? Он в порядке?

– Он мертв, Кристиан. Великий магистр велел его повесить.

Пораженный Кристиан сел:

– Великий магистр! Что… – Кристиан не договорил, так как начал догадываться.

– Он написал письмо королю, жалуясь на авторитарные действия ордена и выступая за бóльшую автономию для Университá или что-то в этом роде. Письмо перехватили еще до того, как оно покинуло остров. Это бунт и подстрекательство, Кристиан. Великий магистр не мог поступить иначе. Мне очень жаль.

Кристиан швырнул кубок в стену, разбрызгав бренди по всей комнате. Кубок грохнулся об пол.

– Я всегда говорил, что политика доведет его до виселицы, – сказал он. – Будь проклята его упрямая душа! Господи, как я ненавижу политику! – поднимая кубок, простонал он. – Как я ненавижу это чертово место!

– Будем надеяться, что тебе больше повезет с ла Валеттом, – сказал Бертран. – Вчера капитул голосовал полным составом, – очевидно, по твоему делу у них возникли разногласия. Мне не удалось ничего выведать.

– Ты всегда умел держать пари, друг мой. Только что ты на этом заработал?

Бертран заходил по комнате:

– Честно говоря, мне кажется, великому магистру нужна твоя голова. Судя по слухам, турки продолжают нам вредить. Хоть ла Валетту и нужен хороший хирург, но, как командиру, ему нужнее абсолютный порядок в ордене. Ставлю на то, что он… – Бертран осекся и осушил кубок. – Merde, мой друг! Боюсь, он захочет устроить показательную казнь.

– Пожалуйста, найди Марию, – попросил Кристиан.

– После всего, что произошло? Ты действительно так глуп? А что, если я ошибся? Если ла Валетт собирается простить тебя, ведь он может и передумать. Он сам лично затянет петлю на твоей шее, к ночи уже будешь болтаться на виселице. К тому же ты сейчас в заключении и не имеешь права покидать оберж. А провести сюда Марию я в жизни не смогу.

– Если меня сегодня повесят, я хочу увидеться с ней в последний раз. А если не повесят, если он даст мне выбор, мне все равно нужно увидеть ее, Бертран. В самый последний раз.

– Значит, для себя ты уже все решил.

Кристиан кивнул:

– Хотя, должен признаться, сердце мое не на месте, особенно после новостей о Жозефе. Он был одним из лучших людей, кого я встречал. Интересно, как далеко готов человек зайти, чтобы защитить этот чертов орден?

– А мне интересно, как далеко ты зайдешь ради своего обета, – сказал Бертран. – Ты ведешь себя как безумец, друг мой. Но если таково твое решение, то увидеться с ней – еще более безумный поступок.

– Бертран, я не хочу с тобой спорить. Просто найди ее.

Бертран вздохнул:

– Скажи, где искать. Если есть хотя бы малейшая возможность, я сделаю это.

Ла Валетт сидел в библиотеке и писал письмо. Он едва взглянул на Кристиана, словно его рыцарь отлучался всего лишь на час. Выражение лица ла Валетта было властным и непроницаемым как никогда. Обращаясь к Кристиану, он не оторвал пера от бумаги:

– Полагаю, у тебя было время подумать над святыми обетами?

– Да, сир.

– Думаю, тебе хотелось бы, чтобы я облегчил тебе задачу, предоставив выбор: покинуть орден или вернуться к своим обетам.

– Я ничего не ожидаю, сир. Решение за вами. Если вы дадите мне выбор, я готов его сделать. Человек не может нарушать обеты и возвращаться к ним, когда ему угодно.

– Я задам тебе другой вопрос. Что бы ты сделал с собой, будь ты на месте великого магистра?

– Если честно, сир, я бы велел меня повесить.

Ла Валетт продолжал писать.

– Сначала я так и хотел поступить. К счастью для тебя, восторжествовал холодный рассудок. Шевалье Ромегас отправляется завтра в очередной поход. Будешь под его началом три каравана.

Три каравана. Три года на галерах.

Бертран упустил ее у бастиона, у карьера, а потом еще раз у печей для обжига. Было уже темно, когда он появился у пещеры Мекор-Хаким, где узнал, что она отправилась в Мдину с Еленой, чей сын Моисей заболел. В Мдине Бертран заглянул в десяток домов, прежде чем нашел нужный, где жила колдунья Лукреция. Но к тому времени Мария с Еленой уже ушли. Бертран вернулся к пещере. Ее еще не было, и Бертран перекинулся парой слов с Фенсу, рассказав ему, что утром Кристиана отправляют с флотом ордена. Удрученный, Бертран вернулся в оберж. Кристиану ничего не оставалось, как написать Марии записку.